И вот звонок!
После уроков мы с Яко и Эдгаром надумали пойти к Фреду.
И тут со мной произошло нечто удивительное. Едва мы свернули за угол школы, как в лицо ударило холодком. Это был весенний ветер, и нес он дыхание лета. Я набрал его полную грудь, и ветер теперь бесновался во мне; голова закружилась, на душе стало весело и легко, и от захлестнувшей меня радости жутко захотелось отчубучить какую-нибудь глупость. В этот миг я совершенно реально ощутил лето, словно оно уже пришло и стояло за спиной, обняв меня теплыми руками. Какое-то мгновение каждая клеточка моего тела жила в лете, но чудо сразу исчезло.
Когда подошли к двери Фредовой квартиры, я о нем еще помнил, но вскоре забыл.
Старый прогульщик пребывал в своей резиденции: он расположился в кресле и водрузил ноги на подоконник между горшками с кактусами. Фред читал книгу и, казалось, был весьма недоволен тем, что его побеспокоили за этим бесконечно прекрасным занятием.
— А вы не могли дверь закрыть потише?! — зарычал он. — И нечего галдеж подымать.
Фреди сказал это, даже не взглянув на дверь. Он прекрасно знал, что так вести себя можем только мы. Когда он повернул голову и увидал меня, то стал сразу приветливей.
— Иво, старина! Когда твоя мутер не пускала к тебе, мы уже хотели было скинуться по полтиннику на венок с черной лентой. Что еще нам оставалось? Но я обалденно счастлив, что твои ноги вновь топчут сей прекрасный шар земной, а заодно и неказистый паркет отвратного школьного пола, чего никогда не стали бы делать мои ноги, если бы их движение зависело только от меня.
Он еще довольно долго изощрялся в словоблудии ради нашего увеселения. Но выходить из дому не хотел. Он сказал своей мутер, что ему нездоровится и в школу он не пойдет. Теперь он не хотел надуть мамашу.
В конце концов мы убедили Фреди в том, что может же он сходить в аптеку за лекарством. Тогда он выпрямился во весь свой исполинский рост и единственно спросил: за каким? Такого добра, как аспирин и порошки от головы, дома имелось предостаточно. Мы тоже не знали и потому решили перекинуться в картишки, коль уж во Фреде так громко заговорила совесть.
Мне вообще-то нравилось у Фреда.
Посреди комнаты стоял круглый стол, в углу старинный комод с прямоугольным зеркалом, у стены массивный платяной шкаф производства пятидесятых годов. Симпатичные такие стулья с плетеными спинками, на подоконниках шеренги горшков с цветами и кактусами. Возле двери висел мешочек со спичками, с которого синий гном грозил пальцем и предупреждал об опасности пожара. Я и теперь еще не знаю, отчего мне так нравится эта комната.