Мария тем временем сидела в администрации и ждала, когда ей отдадут документы. В коридор вышел один из сотрудников администрации и сказал, что все готово, не хватает только подписи Пархомова.
– Может, заедете за ней в другой раз? – предложил он.
Мария и без того дрожавшая от страха, поняла, что сойдет с ума, если все это не закончится сегодня.
– Но Степан Игнатьевич обещал сделать все сегодня, – настойчиво сказала она. – Я позвоню ему и спрошу…
– Не надо никуда звонить, – испуганно сказал чиновник. – Он сейчас в церкви, у них там совещание. Даже не знаю, как поступить… Если вы не очень торопитесь, подождите, пожалуйста, еще минут двадцать, я туда съезжу, это недалеко, и все подпишу.
– Я подожду, – ответила Мария. – Давайте закончим все сегодня.
И чиновник помчался в церковь, где как раз обсуждался вопрос милосердия и сострадания.
– Мы должны делиться с ближними, – говорил настоятель местной церкви. – Сейчас много состоятельных людей, способных помочь строительству Божьего храма и приюта для беспризорных…
Тут в дверях показался чиновник с пачкой бумаг и, стараясь быть незаметным, прошмыгнул к сидевшему за круглым столом Пархомову. Тот посмотрел на бумаги, нахмурился и подписал их. Наблюдавшая за этим Гульнара, удивленно приподняла бровь, но ничего не сказала. Посланник тем временем собрал бумаги в стопку и поспешил назад.
Пархомов остался в церкви. Он был уверен, что 300 000 евро у него в кармане.
Но, как мы знаем, все пошло совсем не так.
Через несколько часов, после того, как следователи составили все протоколы, опросили понятых, потерпевшую, свидетелей, рассказали о случившемся съемочным группам нескольких телеканалов, Дмитрия наконец посадили в машину и повезли в СИЗО.
Он был в растерянности, не знал, что делать, куда бежать. У него не было влиятельных знакомых, которые могли бы прикрыть его. Как только Дубинина доставили в изолятор, он сказал, что хочет позвонить адвокату. На самом деле, никакого адвоката на этот случай у него не было. Имея диплом одного из лучших юридических вузов страны, он был уверен: случись что, он сам будет в состоянии себя защитить.
Теперь же, оказавшись в СИЗО, Дубинин чувствовал себя совершенно беззащитным.Он сидел в углу на нарах, смотрел на мрачных обитателей камеры, которых было не меньше дюжины. Все они казались озлобленными, побитыми жизнью людьми, общаться с которыми у Дмитрия не было никакого желания. Его охватил безотчетный страх.
Как только к двери приблизился дежурный, Дмитрий закричал, что ему нужен адвокат. Через какое-то время его вывели из камеры и разрешили позвонить. Он, не раздумывая, набрал номер Колобкова.