- Амаргин-амаргин-амаргин убей меня, я не хочу вот тааа-ааак...
Из глубины зала за спиной вдруг грянуло:
- Готово! Готово!!!
Мелко перебирая лапами, аждахак побежал вперед.
- Чего готово, чудило сраное, приглашай!!! - заорал Тарег.
Расстояние стремительно сокращалось.
- Во имя Всевышнего, милостивого, милосердного...
- ААААААА!
Самое страшное было - повернуться спиной.
Повернуться спиной - к зубам - и побежать - к лестнице!
- ...заходите!!
Абу аль-Хайра они чуть не смели.
С разгона все едва не покатились кубарем. Сенах оскользнулся - кровищи на подошвах сколько - и с маху сел на задницу. Заорал от боли.
- О Всевышний...
Тихие слова ашшарита заставили их повернуться к выходу.
Над лепестками печати Али ходил ходуном, плыл, плавился воздух. Показывая брыластые челюсти, гадина закидывала назад все три башки и долбилась, колотилась, когтила невидимую, но едкую для ее кожи преграду. За вьющимся маревом дымило, аждахак утробно ревел, сотрясая гулкие своды.
Оползая по стенке, Тарег дышал как пуганая собака. Сенах шепотом божился, широко раскрытыми глазами наблюдая, как огромная гадина бьется о пустой проем - и не может пройти. Их разделяло не более семи шагов.
Абу аль-Хайр видел троих орущих мужчин, безрезультатно колотящихся в невидимую стенку. Его вдруг повело, и он опасно накренился назад на ступеньке.
Охнув от стрельнувшей в спине боли, нерегиль вскочил. Успел, подставил локоть. Человек раздвинул побелевшие, плохо слушающиеся губы:
- Тварь... какая...
Ах вот оно что. Охранные знаки - что зеркало, отражают истинный облик. Даже человеку видно, как кто смотрится, когда наступает на раскрытый цветок печати Благословенного. А тут еще и сигилы - неровной линией крупных точек они стекали вниз, в темноту лестницы.
Лампа в руке ашшарита зашипела и вылила масло.
- Шшайтан... Г-гадина...
Свет погас. Отделяющая их от ужаса завеса замерцала тихим струящимся светом, отсекающим печали...
- Стрелок? Стрелок?!..
- Аай!
- Прости.
Амаргин тряхнул за больное плечо.
Гадины уже не было - уползла, оставив склизкие разводы и глубокие, как пропиленные, борозды в каменных плитах.
Хорошо, что они складывали тела на лестнице, не в привратном зале - дракон все б порвал-потрепал, от подлой злости.
- Пойдем, Стрелок.
Под ребрами свода трепались тени, плескало пламя - принесли факелы. На плече у Сенаха в голос рыдала Амина. Сенах смотрел в одну точку, отсутствующе похлопывая ее по спине, глаза глядели бессмысленно, ничего не выражая. Голова покачивалась, как у куклы.