Купчина завздыхал и завытирался роскошным платком с золотой каемкой - тоже столичная мода, видать.
- Я слушаю, слушаю тебя, о ибн Барзах.
Поганец решил сыграть по-крупному и плюхнулся на колени. На ковер, правда, а не на землю. К тому же кругом все изрядно захмелели и могли не заметить странноватого разговора хозяина с морщащимся, дергающим глазом гостем.
- Лишь на тебя все наша надежда, о Абу Хамзан!
- Наша?..
- Наша, - прищурил масляные глазки купчина. - Ибо гость наш - наша забота. Всей Медины Тысячи светов, Медины украшенной, забота.
- Намек понял, - отрезал Абу аль-Хайр. - Рассказывай, о ибн Барзах, что стряслось.
И Новуфель выложил. Все. Подчистую.
И как бесстыжая сумеречная девка проехала верхом без верхней одежды по городу, "а сиськи под рубашкой торчали как рога орикса и газели, и чудом не начались беспорядки", а сиятельный принц как раз сидел и сокрушался у порога разоренной Масджид Набави и на свою беду девку увидел. И как сиятельный принц воспылал к золотоволосой сумеречнице страстью, и та страсть растворила ему связки и суставы, и расслабила мышцы и опустошила сердце, и Ибрахим аль-Махди сказал: "Делайте что хотите, но я должен получить эту девушку!". А что, кто бы от такой отказался: белокожая, как снятые сливки, волосы чистое золото, пышногрудая, крутобедрая...
- Ближе к делу, - строго сказал Абу аль-Хайр.
И Новуфель застонал, что негодных кафиров и так уламывали и сяк улещивали, но по-доброму сумеречники, известное дело, не понимают и милостей не ценят, а ведь их, собак, со столбов поснимали, бандюганов и налетчиков и врагов веры...
- Скольких ты отправил за девушкой, о купец? - быстро спросил начальник тайной стражи.
У Новуфеля, занимавшегося в числе прочего откупом и сбором налогов, содержалась чуть ли не целая армия айяров. И этих айяров дурак наверняка отправил в дом, где содержались выжившие в бою сумеречники. Где тот дом, содержалось в строжайшем секрете, но Новуфель об этом явно прознал. Абу аль-Хайр даже не решался предположить, за сколько Хусайн мог продать купчине эту тайну.
- Да пятнадцать лучших айяров. Ох головорезы, как бы не помяли красавицу...
Абу аль-Хайр резко встал. В голове качнулась, как сырой желток, боль, но сейчас было не до нее.
- Ошибаетесь, почтеннейший. Ваши люди уже мертвы.
Толстобрюхие, зеббом думающие мерзавцы. Они угробили кучу народу.
И спугнули - нерегиля - халифа Аммара!!!..
Отерев морось чужой крови с лица, Амаргин втянул носом воздух и сказал:
- Время прощаться... Стрелок.