- Мерзавцы, - тихо сказал Луанг Най.
Таран ударил еще раз, и на каменный пол полетели щепы.
До сей поры ни один разбойник или пират не осмеливался осквернить святилище Ве Ниэн - из почтения к праву убежища, которым те же разбойники или пираты охотно пользовались. Но вот люди... Людей храм видел впервые.
Граница с айсенами - длинная полоса белого, заваленного гниющими водорослями песка вдоль высокой скальной стены - тянулась с севера на юг и оканчивалась в двух йоутах отсюда, у самой рыбацкой деревни. С севера по песку мало кто приходил - люди боялись приливов, по высокой воде море заполняло все сотни локтей от кромки до отвесных скал. Утонуть сложно, но можно, а айсены не очень-то любили воду и плавать - прямо как кошки. А тут целая толпа, верхами и вооруженная...
Дверь вспучивалась под ударами, остро торча щепками, как переломанными костями. Брус засова гнулся, но держался.
Луанг Най поманил восьмерых служителей и отступил к стене под высоким барельефом с небесными полководцами и высунувшими языки тиграми. Потом приложил ребро ладони ко лбу, выдохнул - и отсек от себя пространство резким ударом.
Поэтому те, кто вышибал из прогнувшихся скоб засов и с руганью пролезал в раскуроченные двери, не увидели в храме ни души.
Настоятель, поджав тонкие губы, щурил желтые глаза и пощипывал мочку острого уха: айсены лезли, как тараканы, скрипя, как хитином, кожей толстых кафтанов. Жадно, разевая мокрые, заросшие черным волосом рты, таращились на мерцающую внутренность освещенного золотом по золоту храма. Закидывая обмотанные тряпками головы, цокали языками и тыкали толстыми грязными пальцами в расписанный драконами потолок. Топали и гремели по полированному полу набойками пыльных сапожищ. Дергали себя за жесткие, как пакля, бороды, скалили зубы и пихались локтями, довольно погогатывая. От них пахло лошадью и застарелым потом - аромат курильниц перешибала вонь давно немытых тел.
Но ничего не трогали - почему-то. Ни золотых львов вдоль стен - подарка короля Бороммы Фана. Ни курильниц в виде высокой, как ступенчатая башня храма, короны - тоже золотых. Только реготали, тыкали пальцами и таращились.
Скрипя просевшими досками по камню, растащили в стороны разбитые створы - открывая пошире дверь.
И, пощелкивая плетьми, погнали внутрь связанную длинной веревкой вереницу крестьян: женщины визжали, дергая спутанными запястьями, мужчины упирались босыми пятками, крутя за спиной вывернутыми локтями. Здоровенные, на голову выше любого айютайца люди пихали пленников, подхлестывая обнаженные спины и раздавая подзатыльники.