Коваль скосила глаза и вдруг увидела отверстие в стекле, заткнутое чем-то вроде синтепона и заклеенное скотчем.
– Чтобы не сквозило? – ткнув в сторону этой конструкции сигаретой, спросила она, и Ветка кивнула.
– Видишь же, какая дыра, а поменять окно можно только после праздников – ничего ж не работает. Так вот… в Бармалея стреляли совсем с другой точки, а потому я и говорю, что, может быть, снайпер не один.
– Чушь это все, – спокойно оборвала ее Коваль, гася в пепельнице сигарету. – Один он. Один-одинешенек, просто оборудовал себе не одно место, а два-три, и кочует по ним. Могу с тобой поспорить: если сейчас твой телохранитель обшарит сектор, откуда примерно могли стрелять, то непременно найдет что-то еще. Я даже тебе могу подсказать по дружбе, что именно это было. – Она снова насмешливо посмотрела на растерянную подругу. – Что ж вы такие непуганые все тут? Мало вас, видно, били в жизни.
– Почему? – хмуро спросила Ветка, крайне недовольная тем, что Марина говорит загадками, да еще и ухмыляется все время.
– А потому! – отрезала Коваль серьезно. – Был бы твой Бес менее самоуверен, давно бы велел снести старую голубятню. Я говорила об этом, еще когда он только-только себе участок этот прикупил. Но куда мне – Бес ведь сам себе голова! Как вас раньше оттуда в фарш никто не перекрошил – просто диву даюсь.
Она умолкла, снова глядя на украшавшего макушку елки белого ангела с поникшими крыльями и золотой ветвью в вытянутой пухлой ручке. Когда-то давно маленькая девчушка подарила ей почти такого же – но самодельного, из дерева и белых перьев, и эта игрушка долгое время висела на лобовом стекле ее «Хаммера», служа талисманом и оберегом одновременно. Ее ангел «погиб» в одной из перестрелок – разлетелся вдребезги, прошитый пулей, а вскоре и сама Марина оказалась тяжело ранена. Вот и не верь после этого в талисманы…
Ветка сидела на диване, словно пришпиленная словами Марины о старой голубятне. Ей и самой несколько раз приходила в голову мысль о том, что это заброшенное и полуразвалившееся здание на границе с леском может таить в себе потенциальную угрозу. Однако Гришка в ответ на ее предположения, высказанные вслух, только смеялся и советовал «засунуть свое ведьминское чутье туда, откуда его черт помелом не выметет». Оказывается, Коваль говорила об этом еще раньше… Гришкина самонадеянность всегда переходила разумные пределы, но в случае с голубятней, которую можно было разнести в щепки за полчаса и забыть о ней вообще, это превзошло все.
– Ну, что ты сидишь-то? – подстегнула Марина. – Я ведь вижу – ты думаешь о том же, о чем и я. Так вставай и иди, говори охране, пусть раскатают ее по бревну.