– Я могу идти, Виола Викторовна?
– На ночь глядя?
– Ну, я ж не ребенок.
– Я не к тому, – поморщилась Ветка. – Просто если ты уйдешь, в доме из мужчин только Алешка…
– Во дворе полно охраны, дорогая, если ты об этом, – беззаботно вклинилась Коваль, выбивая из пачки сигарету. – А юноша как раз успеет сделать все необходимое, чтобы через пару дней мы уже имели предмет для разговора. Я устала чувствовать себя слепой кошкой в темной комнате. Если ты не хочешь мне помочь – дело твое. Но раз уж я здесь, то все узнаю сама.
Ветка готова была испепелить ее взглядом – ну, что за мода разговаривать в пренебрежительном тоне при охране! Но она сдержалась.
– Скажи кому-нибудь из ребят, чтобы ночевали здесь, в доме. Мы поужинаем и уйдем на второй этаж, а весь первый в их распоряжении, пусть хоть втроем заходят.
Саня коротко кивнул и ушел, унося с собой гильзу. Ветка, дождавшись, пока его шаги стихнут, а входная дверь закроется, повернулась к удобно расположившейся в кресле Марине:
– Объясниться не хочешь?
– Нет, – с улыбкой заверила та, побалтывая перекинутыми через подлокотник ногами.
– Это почему же? – сузила глаза ведьма, крайне раздосадованная и разозленная поведением Марины.
– Это потому же, – отрезала Коваль, давая понять: продолжать разговор бесполезно. – И что ты там об ужине говорила?
Ветка вздохнула и махнула рукой, словно тоже отрезала для себя возможность дальнейшего продолжения беседы.
– Идем, а то Алешка, наверное, уже Карину замучил.
Странный получился ужин…
Алешка вдруг намертво прилип к гостье, и Марина видела, как это почему-то неприятно Ветке. Коваль ничего специально не делала, чтобы расположить мальчика к себе, просто задала пару вопросов из разряда тех, что обычно задавала и Грегу, когда тот возвращался из школы. Но если Грегори привык к этому и считал нормальным и даже иной раз обременительным подобный интерес матери, то Алеше, вынужденному общаться только с няней и охранниками, это было интересно. Он засыпал Марину какими-то своими соображениями, рассказами о больнице и процедурах, о детях, которых он там видел, об учителях, которые приезжают к нему то домой, то в больницу. Она слушала, кивала, задавала новые вопросы – а Ветка делалась мрачнее с каждой минутой и все чаще прикладывалась к рюмке и бутылке. Когда же няня увела мальчика наверх готовиться ко сну, уже изрядно набравшаяся Виола прищурила ледяные глаза и бросила:
– Что, решила мне доказать, какая я мать хреновая?
Коваль даже бровью не повела, продолжила ужинать как ни в чем не бывало.
– А что? Совесть тебя гложет?