— Постой тут, я наверх загляну, — сказал я Федьке.
Тут окна большие, так что вообще беды ждать не следовало. Я, не слишком даже хоронясь, поднялся по трапу и заглянул в ходовую. Да, тут не спрячешься. Место рулевого, стол письменный у окна, возле него кресло не слишком судового вида, явно с берега. Рабочий кабинет Серых заодно? Может быть, почему бы и нет.
— Че там? — спросил Федька, когда я спустился вниз.
— Чисто. Пошли ниже.
В низу были двери в гальюн и в машину. Но и в машинном отделении не было ничего опасного и даже интересного. Большой замасленный двигатель с торчащими как лианы проводами, какие-то баки, с горючим, наверное, через небольшие грязноватые иллюминаторы свет пробивается, тоже не слишком чистый. Присутствия Тьмы даже организмом не чувствуешь, что на таком от нее расстоянии противоестественно. Опять же вода спасает?
Трюм заинтересовал больше. Из него вела дверь в форпик — «таранный», так сказать, отсек. И там обнаружился грубый дощатый настил на полу и несколько старых и грязных одеял, брошенных на него. У самой двери валялась алюминиевая миска.
— Ни хрена себе, — сказал Федька. — Это чем ученый Серых занимался?
— На «зиндан» похоже.
— Зиндан — яма, — поправил он меня.
— У нас бандюки так называли любое место, где забранного человека можно было запереть.
— Ага, тогда похоже, — кивнул он. — Кого-то здесь точно держали.
— Держали. С помощью Паши. С помощью Паши, — повторил я, обернувшись к Федьке. — Мы с ним поосторожней теперь, лады?
Федька только кивнул.
Нехорошее какое-то судно получается. Как-то сразу подвал вспомнился с мучительски сожженной Скляр. Там ведь тоже проход искали.
А вообще трюм был пуст и даже чисто выметен, похоже. И вообще на судне было пусто и, кажется, безопасно.
— Федь, свистни Ивана, — обернулся я к товарищу. — А я пока тут погляжу, что тут к чему.
— А на катере кто?
— А на хрена там кому-то быть? Спокойно же. Пулеметы притащите, разве что, на всякий случай.
— Ну… да, оно и верно, — согласился со мной Федька и, повернувшись, побежал на корму, к трапу.
Дела Фермы — это дела Фермы, а у нас в этом деле и свой интерес имеется. Снова включив фонарь под стволом автомата, я зашел в импровизированную тюремную камеру, огляделся. Первое, что увидел — наручники, одним кольцом продетые в скобу, торчащую из шпангоута. Присел, поболтал из пальцем на короткой трехзвенной цепочке.
А вообще интересно… что-то я сомневаюсь, что здесь можно много наручников найти. Я ведь старые книги читал, и немало — не было тогда у каждого милиционера по комплекту, разве что в рассказах про НКВД иногда упоминались. И, кстати, они были импортные, насколько я помню. Ну, это о нашей действительности.