— Да это мне цыгане подложили! Наши, из театра! У них шутки такие — цыганские!
— Зачем же актерам такие деньги подкладывать? У них что они — липшие?
— Не знаю. — Пожимает плечами.
«…Бирюков был предъявлен мною для опознания очевидцам убийства Гарусова. Свидетель Росс заявила, что один из двух мужчин, подходивших к автомобилю «Волга», был Бирюков. Свидетель Фильченко опознал Бирюкова и пояснил, что один из преступников обращался к Бирюкову, называя его «Валетом»…»
Погорелов старался изо всех сил уличить Бирюкова во вранье, но тот и не думал «раскалываться». Он вел себя точь-в-точь, как Ивонин. «И не подумаю», «Вот уж не помню», «Путаете вы все». Нет, с ним так нельзя. С ним нельзя по-человечески. Собственно, мне его признания были не нужны. Его опознали уже несколько человек, на «Вальтере» его отпечатки, иными словами, доказать участие Бирюкова в трех преступлениях, безусловно, возможно, но это дело времени и кропотливого труда. Нам же с Меркуловым нужно доказанное дело о существовании террористической организации сейчас, пока не поздно, пока еще можно спасти Геворкяна от расстрела за не совершенный им взрыв в метро.
И этот Бирюков — единственная нить, за которую можно уцепиться.
Я сделал Погорелову незаметный знак из своего угла, и майор, сверкая белыми щиколотками, вышел из кабинета.
Я сел на место Погорелова. Я собирался играть спектакль. Спектакль одного актера для единственного зрителя, которого необходимо было втянуть в игру, заставить поверить, что я с ним заодно, что принадлежу к банде Серого и Ивонина, я такой же, как он, Игорь Бирюков по кличке «Валет». Я еще не знаю, что я должен говорить, но мне предстояло перевоплотиться в свою противоположность, следователь должен стать преступником.
Я не смотрел на Бирюкова. Я сосредоточился на припоминании того бреда, который нес Ивонин, собираясь меня прикончить, и я начал говорить очень медленно и тихо, повторяя каждую фразу по нескольку раз:
— Интеллигент — раб мертвого разума, а солдат — господин жизни… Интеллигент — раб мертвого разума, а солдат — господин жизни… Надо возродить ведущий к истинному бессмертию культ солдата… Надо возродить ведущий к истинному бессмертию…
Главное — не останавливаться, вот так монотонно, чуть прибавляя темп, чуть громче…
— …Надо возродить культ солдата, прошедшего испытание огнем и мечом в Афганистане…
Я скорее почувствовал, чем увидел, как у Валета дернулось лицо. Еще чуть-чуть громче…
— …Мы должны уничтожить это быдло. Мы выполним приказ. Придет Сталин и отдаст приказ: приготовиться…
Теперь я смотрел Бирюкову прямо в глаза и молол ахинею об освобождении населения от шлаков, преобразовании жизненного пространства и еще черт знает о чем. Он не понимал, что происходит. Он был растерян от своего непонимания. Я же думал только об одном — как бы не остановиться, не сбиться с темпа. Я начал все сначала, и я уже орал.