Держал и не отпускал ее, а она дышала все медленнее, пожарный смотрел на меня с состраданием, и вот, ирония судьбы, случайность больничной географии — когда дверцы фургончика открылись, я узнал въезд в приемный покой нашей больницы, и мне даже не пришло в голову спросить, куда ее понесут. Санитар с носилками смотрел на меня с молчаливым недоумением, я же его знаю, думал он, с чего вдруг он вылезает из пожарной машины в такой неурочный час, в обычном костюме, а не в белом халате, да на нем лица нет, быстрее, быстрее, я ничего не говорил, я кусал себе губы, не может быть, чтобы мы оказались здесь, наш вестибюль, наш коридор, интерн тоже посмотрел на меня с недоумением, он ждал, что я что-нибудь ему скажу, трещина в черепе, сказал я, гематома, он посмотрел на Жоану, похоже, он не был с ней знаком, ну что ж, тем лучше. Они унесли носилки. Ночь, всюду мертвая тишина, я пошел и переоделся, бездумно, по привычке, я не мог находиться в больнице без халата, делать мне сейчас было нечего, я взял телефон и набрал отделение неврологии, на часах было три часа тридцать минут.
В четыре кончили радиологическое обследование. Сделали пункцию; поместили на установку искусственного дыхания, аре-активная кома, сказал мне невролог, пока без улучшений, но не все еще потеряно.
Я пошел посмотреть на нее. В боксе я был один.
Я взял ее за руку, улыбнулся ей, заговорил, постоял возле нее минутку и снова спустился в приемный покой.
Там ждали полицейские.
Юрий был с ними.
Полицейские хотели поговорить с врачом, который осматривал Жоану и дал медицинское заключение. Я сказал: черепная трещина в результате падения; скорее всего, она ударилась о край журнального столика. Пожарные вам подтвердят. Вы там тоже были, видели столик. Никаких следов борьбы или ударов, она сама прилегла на диван, а потом потеряла сознание. Юрий был бледен как смерть. Смотрел широко открытыми глазами и ничего не говорил. Время от времени он обводил глазами стены больничного покоя. Но, похоже, ничего не видел. Я рассказал о телефонном звонке. Юрий уже был мертвецки пьян и спал на полу, солгал я, поэтому она позвонила мне. Юрий по-прежнему был в отключке.
Полицейский старательно записывал все, что я говорю. Месье сказал, заговорил полицейский, показав на Юрия, что они поссорились и что он ничего толком не помнит. Она, очевидно, пыталась устроить его поудобнее, когда он заснул на полу, сказал я, потянула его и упала.
Юрий, глядя все теми же безумными, слепыми глазами, согнулся пополам и опустился на плиточный пол приемного покоя, лежал свернувшись и глухо стонал, похожий на большую собаку.