Глаза раненого закрылись. Повязка на голове намокла, и кровь опять заливала лицо. Рауль опустил его на землю и попытался затянуть повязку. Эдгар застонал от боли и очнулся. Рауль увидел на его лице улыбку.
— Гарольд послал двух лазутчиков наблюдать за вашим лагерем. Они сообщили, что герцог взял в армию священников, потому что у всех короткие волосы и нет бород — сбриты.
Рауль не мог произнести и слова, словно впал в оцепенение. Через мгновение Эдгар заговорил снова.
— Я видел Фицосборна и Неля. Они живы?
— Да, живы, — печально ответил шевалье.
— И Жильбер жив? Я очень рад. Они были моими друзьями, а не Эльфрик и Туркиль. Все эти годы в Нормандии мне хотелось вернуться домой, а когда герцог позволил уехать, то все здесь оказалось таким чужим… или, может быть, я сам изменился, не знаю. Очень скоро наступит смерть и все закончится, из сердца исчезнут боль и горечь, а душевная борьба уже не будет раздирать меня пополам. — Эдгар широко раскрыл глаза, глядя в глаза Рауля. — Я бы убил и тебя, друг, если бы этим мог спасти Англию от герцога Вильгельма, но даже Гарольд не смог этого сделать. Я ненавидел тебя, ненавидел каждого нормандца, хотелось только убивать и убивать, пока ни одного из вас не останется в живых! — Он вздохнул и еле слышно прошептал: — Но сейчас я так устал, а ты здесь, рядом со мной, и вспоминается только, как мы скакали вместе в Аркур, как твой отец подарил мне соколенка из собственного выводка, как мы охотились в Квевильском лесу и как ты бросил мне на руки малыша, когда мы брали тот бретонский город.
Он поискал руку Рауля и сжал ее со вздохом облегчения.
— Пытаюсь представить себе Англию под пятой Вильгельма, но не могу. Хочу думать, как мы весело жили в Руане, как ты и Жильбер называли меня Бородачом и Варваром. — Раненый счастливо засмеялся, но смех перешел в кашель, изо рта опять хлынула кровь.
Рауль нежно промокнул ее — вокруг губ, на шее.
— Эдгар, друг сердечный, молю, унеси в свой последний путь только эти воспоминания!
Руки, которые он сжимал, вдруг сильно похолодели, и Рауль старался изо всех сил согреть их своим дыханием.
— Эльфрида… — Родное имя сорвалось со слабеющих губ.
— Я позабочусь о ней, — пообещал Рауль. — Я бы отдал за нее свою жизнь, ты сам знаешь, Эдгар.
— Знаю. Ты как-то сказал, что она будет твоей, несмотря ни на что. Так и будет, вот увидишь… Я ведь всегда хотел называть тебя братом. — Умирающий дышал с трудом, пытаясь приподняться, оперевшись на локоть. — Сейчас уже не смогу, слишком поздно. Но я знаю, ты будешь добр к ней, это самое главное. — Он еще раз приподнялся, пытаясь глубоко вздохнуть. Вдруг глаза его остановились на чем-то позади Рауля и расширились от ужаса: с огромным усилием умирающий вырвался из объятий друга.