— Нет, лорды, нет! Умрем здесь, как крысы в норе.
Ги съежился на кровати, придерживая мантию дрожащими пальцами и бормоча:
— Смерть пришла? Возрадуемся смерти!
Он уставился на стоящих рядом людей лихорадочно блестевшими глазами и вдруг издал глупый каркающий смешок.
— Вы что, скелетики, насмехаетесь надо мной? — лежащий затрясся в приступе неудержимой дрожи. — Скелетики из Валь-Дюн! — задыхаясь, еле выговорил он. — Знаю я вас, клянусь смертью Господней! Что, еще и издеваться? Я — мертвец! Мертвец! — спрятав лицо, зарыдал Бургундец.
Они помогали ему как могли. Ги неподвижно лежал на постели, уставившись на стропила. Он ничего не замечал, но непрерывно бредил монотонным, ужасным голосом, который совершенно издергал нервы присутствующих.
Конец наступил, когда снег уже лег на землю, а тонкий лед появился на поверхности воды. Герцогу принесли ключи от Брисона: посланец униженно держал их на конце копья. Вильгельм сказал лишь одно:
— Поставьте передо мной Ги Бургундского.
Тот пришел, в знак покорности неся на спине седло. Бургундец передвигался с трудом, покачиваясь под ношей, слишком тяжелой для его ослабших ног. У ног герцога презрительно вопил Гале:
— Верни своего осла на травку, братец, уж больно это беспокойная зверюга!
И получил за это хороший пинок.
— Успокойся, шут! — проскрежетал герцог. Он подъехал к Ги, который стоял на коленях в ожидании решения своей участи, снял с его плеч седло и с грохотом отбросил в сторону.
— Вставай, кузен, и послушай, что я тебе скажу! — приказал Вильгельм и, поддерживая Бургундца под руки, помог ему подняться.
Сторонники Ги на коленях подползли к герцогу, пытаясь поцеловать его руку. Вильгельм говорил, и это были слова милосердия, несущие прощение менее знатным и грозящие самому Бургундцу всего лишь конфискацией владений. Причем было объявлено, что он больше не является вассалом Нормандии, но ему предлагается в дальнейшем быть гостем своего кузена.
Ги почувствовал, что ничего не может ответить, губы его беззвучно двигались, по щекам неудержимо катились слезы. Герцог подозвал Фицосборна:
— Уведите его и устройте с почетом, — приказал он и слегка похлопал Бургундца по плечу. — Иди, кузен. Обещаю: меня опасаться нечего.
Позднее, когда появилась возможность, Рауль, преклонив колено, поцеловал руку герцога.
Вильгельм посмотрел на него с улыбкой, слегка приподнявшей уголки его губ:
— Ну, что сейчас, Рауль?
— Господин, я уже видел и вашу мощь, и ваше правосудие, но сейчас я увидел ваше милосердие.
Вильгельм отдернул руку и с презрением проговорил:
— Брось ты, я что, кот, чтобы забавляться с дохлой мышью?