Сладкий голос в последний раз объявил о посадке на рейс на Рим. Священник махнул рукой служащей на контроле.
— Ладно, на этот раз, пожалуй, они больше не станут ждать меня. До свидания. И удачи вам.
Два друга долго жали друг другу руки. И, глядя вслед человеку в черной сутане, который уходил навсегда, Осмонд подумал, что таким братским рукопожатием он никогда ни с кем не обменивался.
Он долго смотрел, как самолет «Алиталии» покидал летное поле: неторопливо выехал на взлетную полосу и взмыл в небо.
Он посидел перед широким оконным проемом, глядя на взлетающие и приземляющиеся самолеты, на что-то надеясь, сам не зная на что. Может, это уже была ностальгия. Наконец тот же сладкий голос в репродукторе объявил о рейсе на Нью-Йорк. Осмонд взял свой рюкзак.
И тогда, словно по счастливому случаю, — но действительно ли это был случай или стечение неизбежных обстоятельств? — произошло то, на что он надеялся и вместе с тем чего страшился.
— Питер! — послышался возглас, который проник ему прямо в сердце.
Леопольдина и Алекс стояли за барьером посадочной зоны и махали ему руками. Осмонд мог бы довольствоваться лишь тем, что тоже помахал бы им в ответ, не подвергая себя разрыву отношений, потому что именно этого он хотел избежать. Но он не мог позволить себе расстаться с Леопольдиной таким образом, так грубо. Расталкивая пассажиров, которые шли на посадку, он в радостном порыве бросился назад.
— Алекс гнал вовсю, — сказала Леопольдина, задыхаясь. — Мы раз десять избежали смерти.
— И вовсе нет, — недовольно откликнулся Алекс. — Я всегда контролирую ситуацию.
— Ты уже улетаешь? — спросила она.
— Да, — смущенно ответил Осмонд. — Я же говорил тебе, что у меня был заказан билет на сегодня. Вот я и улетаю.
— Не попрощавшись со мной?
Он опустил глаза. Не говорить же, что он умирал от желания увидеть ее, не переставал думать о ней, когда бесцельно бродил по улицам Парижа, но решил, что, пожалуй, лучше расстаться так, без слов. Он не создан для высокопарных излияний, он всего лишь ученый, не поэт.
— Well… Может, мы еще увидимся.
В эту минуту ему хотелось бы не быть больше Питером Осмондом, всемирно известным ученым, профессором Гарварда и главным редактором журнала «Новое в эволюции», он хотел бы, чтобы у него не было иных обязательств, кроме как остаться рядом с этой женщиной… неповторимой женщиной.
Она протянула ему листок бумаги:
— Возьми, это мой электронный адрес. Ты напишешь мне?
Схватив листок кончиками пальцев, он взволнованно кивнул, а потом сдавленным голосом с трудом проговорил:
— Ну… до свидания.