. Но ничего похожего Дрейк не лицезрел. Над ним сплелись ветви дерева. Покрытые листвой ветви. А выше над ними зияло лазурное безоблачное небо. Ветки гнулись под тяжестью плодов. Продолговатых желтых фруктов. Лимонов.
Дрейк лежал под лимонным деревом. Кажется, был разгар дня. И Дрейк совсем не страдал галлюцинациями. И вовсе не умирал. Боже милостивый! Он был жив.
Он был жив и больше не пребывал на борту «Ребекки». Приподнявшись на локтях — он лежал растянувшись на спине в тени — Дрейк огляделся вокруг. Кажется, слева от него были джунгли. Он увидел сплетенные лианы и плодоносящие деревья: банановые, манговые, лаймовые. Справа, по большей части, то же самое. Неподалеку баркас, явно вытащенный из воды, правда, лишь настолько, чтобы его не утащило обратно высоким приливом. Впереди, стоило Дрейку еще чуть приподнять голову, ему было видно море: зеленовато-голубой прибой с белой морской пеной накатывал на пляж кремового цвета со стоявшими кое-где пальмами.
А приподняв голову чуть выше, Дрейк увидел, что совершенно обнажен.
Верно. Обнажен. На нем не было ни нитки.
От этой мысли он резко сел. Его одежда исчезла. Его рубашка, насколько он помнил, расползлась еще на «Ребекке». Но штаны-то у него были целыми, не говоря уже о том, что у него имелось нижнее белье, насколько он проверял последний раз.
И то и другое пропало.
Дрейк больше не прислушивался к шуму прибоя и чириканью пташек над головой. Но ему показалось, будто откуда-то сзади доносится слабый, но отчетливый звук водопада. Это, по крайней мере, объяснило бы присутствие в футе или двух от Дрейка сосуда из выдолбленной тыквы, наполненного до краев тем, что на вид казалось свежей водой. Был ли это дар богов или подношение, оставленное какой-нибудь туземкой, Дрейк не дал себе ни секунды задуматься. Вместо того он потянулся к тыкве, поднял к губам и осушил до дна.
Это была самая вкусная вода, какую ему довелось пробовать. Прохладная и сладкая, она незамедлительно смочила его пересохшее больное горло и утолила сильную жажду. Отняв сосуд ото рта и опустив на землю, он почувствовал себя совсем другим человеком.
До такой степени другим, что изумился, так где же он, черт возьми, находится и как сюда попал.
Он тут не один. Это точно. Кроме тыквы он заметил остатки костра в нескольких футах от себя. Небольшой костерок, но, без сомнения, именно костер. И не он его разводил. Рядом с обугленной ямкой валялся кинжал с ручкой из слоновой кости. Кинжал его доконал. Дрейк не знал никого, кто владел таким смертельным на вид оружием.
Но костер… Костер был похож немного на те, что сооружала Пэйтон, на тот, каким, по ее мнению, должен быть костер. Как-то он слышал, как она спорила со своими братьями в пользу башенки из щепок против растопки вместе с дровами. Пэйтон настаивала, что костры разжигать лучше, если в растопку не совать сразу же вниз кучу поленьев, а ее братья клялись, что правильно обратное. У костра перед Дрейком был странный вид: будто кто-то соорудил его, провел несколько часов, пытаясь разжечь, затем, устав до изнеможения, уснул прямо над ним, забыв положить дров.