Какая досада. Потому что перед теми, кто преодолевал рифы и густые джунгли, в изобилии покрывавшие остров, представало самое прекрасное место, которое только можно было вообразить. В середине острова журчал ручей, свежая вода била прямо из-под земли. Ручей сбегал с вершины того, что раньше могло быть вулканом, а сейчас невысокой, покрытой цветами горой, возвышавшейся на двадцать футов над уровнем моря. Эта гора была самой высокой точкой острова. Вода сбегала по гребню вершины, потом стекала по склону и переходила в глубокий ручей. По берегам ручья громоздились скалы, и отсутствовала тень для защиты от палящего зноя, но вода была прохладной и чистой, так к чему печалиться о тени? Можно было встать под обрывом и позволить водопаду со всей силы обрушиваться на тебя: испытанные при сем ощущения, как привелось узнать Дрейку, были самым сильным наслаждением на земле — каковое и явилось причиной, почему туземные боги запретили его испытать своим идолопоклонникам. Путешествуя по всему свету, Дрейк замечал, что боги частенько налагают запрет на самые большие удовольствия.
Впрочем, достопочтенная мисс Пэйтон Диксон со всей очевидностью пренебрегала религиозными запретами, царившими на Багамах. Или целеустремленно и вопиюще бросала им вызов. Лишь стоило Дрейку расчистить густые заросли, преграждающие ему путь, как взгляд его сразу же устремился к водопаду.
Течение воды не было сильным, скорее, она лилась струями, а не сплошной стеной. Под водопадом, как он мог совершенно ясно разглядеть, стояла полностью обнаженная молодая женщина, очевидно, ни капельки не стесняясь своей наготы.
Ну, Дрейк полагал, что если бы и он не подозревал, что за ним наблюдают, то тоже бы не стеснялся. Впрочем, он в свое время сталкивался с неимоверным количеством обнаженных женщин, но никогда не видел, чтобы кто-нибудь был настолько… ну, что ли счастлив от своей наготы, по-иному он и определить это не мог. Пэйтон Диксон совершенно явно в высшей степени наслаждалась, скинув одежду.
Учитывая, что она, несомненно, впервые за месяц получила возможность полностью вымыться, Дрейк мог понять ее воодушевление. И все же нельзя было отрицать то обстоятельство, что перед ним стояла молодая женщина, получавшая огромное наслаждение — признаем это — от собственного тела. Пэйтон всегда чувствовала себя естественнее в мужской одежде, чем в женской, а в этот самый момент Дрейк понял, почему: она с удовольствием и полностью принимала то, как выглядела. С какой стати тому, кто чувствует себя удобно в своей собственной ипостаси, ощущать необходимость запихивать свое тело в тесный неудобный корсет, пряча его под нагромождением слоев дамских юбок?