Неблагополучно в семье Смирновых. Муж стал пропивать зарплату, бьет жену, а она молчит, стыдясь огласки. Чудачка, потом может быть хуже. Нарольский, не ожидая официального заявления, идет в семью, на работу к Смирнову. Беседует, просит, предупреждает. И не раз, и не два, а пока в семье не восстанавливается мир и согласие.
Племянницу не прописывают к больной престарелой тетке. Надо помочь, похлопотать. Немощному человеку без хорошего ухода ой как туго.
Отбился Витька Щеглов от рук. Отец на войне погиб, мать с утра до вечера на работе. Засосет парня дурная компания, вся жизнь пойдет кувырком. Новая забота.
Так в повседневных хлопотах проходит служба. И не заметил Михаил за делами, как подкрался тяжелый недуг. Фронтовые годы, ранения на полях войны, бандитская пуля и напряженная работа сделали свое дело: в 1947 году старшина милиции вновь попал в госпиталь. Врачи пожимали плечами и туманно говорили о каких-то остаточных и возвратных явлениях. А лечение тем временем все затягивалось. Через год с лишним медицинская комиссия вынесла свой приговор: уволить на пенсию.
Но сердце ведь не уволишь в отставку. Скучно солдату «на гражданке», тяжело на покое. И как только мало-мальски оправился, попросил восстановить на прежней работе. Однако врачи подтвердили свое заключение: может трудиться на любой другой, более спокойной работе, но не в милиции.
Отказ не обескуражил. Через некоторое время написал новый рапорт, потом еще один...
Настойчивость победила. Да и со здоровьем стало гораздо лучше. В январе 1957 года Михаил Нарольский возвращается в ряды солдат порядка. Некоторое время служит рядовым милиционером, а с июня вновь на должности участкового уполномоченного. Кипучее течение милицейских будней целиком захватило его, наполнило жизнь радостью. С головой окунулся в работу. Даже самый близкий и добрый друг — жена нет-нет и скажет с ревнивым упреком: «Похоже, для тебя милиция дороже семьи». Михаил обнимет Валентину Ивановну за плечи и, будто боясь, что его кто-нибудь подслушает, ответит полушепотом, на ухо: «Я как-то об этом не задумывался, просто вы — моя жизнь».
Так и шла служба старшины милиции до этого солнечного майского дня 1961 года. Накануне допоздна дежурил, а рано утром вместе с товарищами заступил на пост на Красном проспекте, где обычно проходят все праздничные парады и демонстрации.
Мимо него прошли шеренги солдат военного гарнизона, веселые и красочные колонны демонстрантов. Можно и домой. Жена просила, чтобы хоть в праздник не опаздывал к обеду, и дети — семилетняя Люда и шестнадцатилетний Борис, — наверное, уже поглядывают в окно: не идет ли отец. Он обещал после обеда поехать с ними за город, на Обь. Впереди целые сутки отдыха. Начальник отделения так и сказал: «После демонстрации — отдыхать, до восемнадцати ноль-ноль 2 мая»! Получается даже больше суток.