— Но для этого надо, чтобы одна инерциальная система двигалась относительно другой с постоянной скоростью?!
— Не морочьте голову, староста! Я живу рядом с Машей Васиной… с Марией Николаевной! Она взахлеб рассказывает, как вы сдавали теорию вероятности, вашу трактовку метода Монте-Карло! Так что давайте, староста. Выбора у вас нет — иначе мы окажемся в разных системах отсчета: я — здесь, а вас вышвырнут с соответствующим ускорением вон! Давайте, староста! За все хорошее надо платить!
— Мы и так в разных системах отсчета! В нашей — бутерброд зависает в воздухе, а если вдруг случайно и упадет, то обязательно маслом вверх! И все хорошее у нас делается бесплатно!
— Вы сами сделали выбор, староста. В нашем институте вам делать нечего. Езжайте сеять доброе и вечное бесплатно, в колхоз. И не думайте, что вы сумели меня обмануть: вызубрить учебник мало, надо — понять!..
Ты значишь то, что ты на самом деле.
Учебу в институте одолей,
Стань аспирантом, но в душе своей
Ты будешь только то, что ты на самом деле.
(Слыхали: Бизе-Щедрин… А это: Гете-Леночка!)
Лена, Леночка, бывшая староста и бывшая студентка, стояла в коридоре, держа в руках учебник и чужую тетрадь с лекциями. Ей казалось, что полчаса назад жизнь ее утратила всякий смысл. Но тут где-то на этаже открыли окно, и сильный порыв ветра подтолкнул Леночку в спину. Она обернулась. Ветер расхохотался и потянул ее за юбку. Лена отмахнулась, тогда ветер сорвал ее с места и, приподняв над полом, швырнул навстречу идущему человеку. От удара оба сели на пол. Лена покраснела: «Извините, я…» И замолкла. Это был он. Судьба впервые столкнула их в коридоре после сдачи экзаменов. «Что с тобой?» «Меня выгнали».
И навстречу вновь полетели лестницы, коридоры, знакомые и незнакомые лица. Мы летели долго, но когда я случайно взглянула в его сторону, оказалось, что рядом со мной, просвечивая сквозь бренную оболочку, отягощенную четвертым десятком, летел юный прекрасный семнадцатилетний мальчик, веривший в добро и делавший его бескорыстно — как это и принято в нашей инерциальной системе…
ДЕКАНАТ. Это было похоже на операционный стол. Оперируемого внесли в шерстяном узле. Наркоза не было. Перчаток не было. Времени не было. Узел развязали: руки, ноги, тряпичное сердце с опилками. Замдекана и юный паренек старательно пристраивали к безжизненному туловищу шею, ноги, голову, но физик — Виктор Николаевич — возмущенно совал им в лицо тряпичное сердце. Долго они убеждали его, прежде чем он согласился. Три пары рук взметнулись в воздухе — раз! два! три! — и все тотчас срослось. Фигура ожила. Это и была я.