И вовремя: та часть крыс, которая сумела избежать гравитационной воронки, была уже совсем близко.
За коридором оказалась короткая темная лестница, после еще одна дверь — и наконец я вновь очутился на открытом пространстве. Позади кинотеатра был крутой земляной склон и тропинка, вьющаяся между деревьев. Дальше тянулись улицы. Грузовик остался на другой стороне кинотеатра, а где Никита — неизвестно. Размышлять об этом не было времени, многоголосый писк, глухой лай и топот лап наполняли все вокруг: действие «грави» как раз должно было прекратиться, звери, скорее всего, заполнили кинотеатр и вскоре будут здесь.
Я побежал по дорожке, крепко сжимая автомат. Достигнув конца склона, где начинались первые дома, оглянулся — и увидел, как сплошной вал грызунов переваливает через вершину, катится вниз все быстрее, быстрее… Уродливые твари! Чувствуя, что паника вновь охватывает меня, пытаясь сопротивляться ей, помчался по улице, вылетел на узкий бульвар и тут был вынужден остановиться: навстречу неслась стая кабанов. Я полоснул их короткой очередью, оглянулся и бросился в сторону, влетел в распахнутую калитку — справа бурьян, слева дом с раскрытыми дверями, впереди крысы… Пришлось нырять в двери, на ходу перезаряжая оружие.
Миновав прихожую и коридор, я остановился. С подозрением посмотрел через плечо, повернулся из стороны в сторону — никого. Что такое? Почему они следом не… Огляделся вновь, водя стволом из стороны в сторону, готовый открыть огонь при малейшей опасности. Обычная кухня: плита, рядом газовый баллон стоит; дальше комната с облезлым диваном и старыми коврами, даже с телевизором черно-белым на тумбочке. В стене проем, занавешен тюлем. За ним, наверное, вторая комната. Прохладно, тихо и сумеречно. И спокойно вполне.
Я медленно пересек помещение, не опуская автомат. Возле телевизора — большого, с треснувшим кинескопом, над которым была пластиковая панелька с надписью «ГОРИЗОНТ», — стволом отвел занавес, заглянув во вторую комнату, вошел туда. Здесь уже совсем темно было, во всяком случае, мне так казалось, пока глаза не привыкли к освещению. На окнах занавески, а снаружи высокие лопухи шелестят, поэтому дневной свет внутрь почти не проникал.
Под стеной стояла кровать, под другой, между окнами, — книжный шкаф. Везде ковры. Давным-давно, еще во времена СССР, это круто считалось — ковры. Не всякий достать мог, да и стоили они, поэтому признаком зажиточности были. Вот ими стены и увешивали, а на пол класть не все решались, жалко ведь дефицит топтать.
Я чуть не подскочил, когда до меня дошло, что на кровати под одеялом кто-то лежит. Вскинул автомат, но стрелять не стал: он не шевелился.