Торпедная атака, в нормальном понимании этого слова, так и не состоялась. Легкий крейсер «Мемфис», сблизившись с русским линкором миль до пяти, получил несколько попаданий подряд. С шедшего на левой раковине второго крейсера увидели, как полетела за борт его четвертая дымовая труба, а через мгновение и фок-мачта. Эсминцы сделали, что могли, выпустив остатки торпед с самоубийственных дистанций, – их было немного, и русский без особого труда увернулся, не выпуская свои жертвы из прицелов. «Саванна» с трудом уклонился от нескольких накрытий, каждое из которых могло быть для него смертельным, – русский, плюнув на уже тонущий авианосец, вцепился в него клыками своего главного калибра. Один из снарядов четко вошел в кормовую группу башен, насквозь проткнув пятидюймовую плиту лобовой брони пятой башни. Взрывом вышибло задний наклонный лист, многотонную броневую крышу вспороло как жестянку, сорвало с болтов и отшвырнуло далеко за борт. Четвертая башня больше не дала ни одного залпа – ее перекосило на катках, испятнав броневые плиты десятками крупных и мелких вмятин.
Крейсер шел зигзагами, лихо кренясь на циркуляциях и постепенно увеличивая дистанцию, в скорости русскому линкору с ним явно было не тягаться. Уводя за собой русского, его командир попытался довернуть к западу, но противник, видимо, имел какие-то свои интересы: отвернув от «Саванны», он сосредоточил весь огонь на «Мемфисе», методично превращая его в пылающую развалину. Каким-то чудом машинно-котельная установка старого крейсера до сих пор оставалась невредимой, хотя было глупо относить это на счет бронирования – даже средним калибром оно пробивалось почти с любого курсового угла. С палубы «Мемфиса» снесло уже все, что можно, время от времени стреляла то одна, то другая шестидюймовка, но огневые возможности корабля были фактически сведены к нулю – не уцелело ни одного дальномера. В последней попытке оторваться от неумолимого противника старый крейсер вытянул свой курс в нитку, развив максимальную скорость и разбрасывая форштевнем волны. Неизвестно, кто управлял в эти минуты кораблем, но это было его ошибкой. Несмотря на то что отчаянный рывок позволил увеличить дистанцию, русские на этот раз пристрелялись почти мгновенно – громадные огненные вспышки закрыли ют и район фок-мачты, обе носовые трубы, крутясь, рухнули на палубу, корабль рыскнул на курсе, заваливаясь на правый борт, корма его погрузилась в воду.
После короткой паузы, прозвучавшей как перебой в работе сердца, раненому крейсеру был нанесен еще один удар. Человек, управляющий огнем линейного корабля, не отказал себе в удовольствии дать полный бортовой залп по накренившемуся, беспомощному противнику. «Мемфис» закрыло сплошной водяной стеной, сквозь которую, крутясь, пролетали рушащиеся в воду обломки металла. Крейсер повалило на борт, корпус с лязгом разодрало вдоль, из щелей выплеснуло мгновенное белое пламя, и через считанные секунды его не стало.