Если женится, буду кормить редькой, редиской,
да чем угодно, что растёт под окном.
Она мысленно крошила траву над миской,
потом перевернула миску вверх дном.
Вот он приходит с работы, вот он пасется,
вот огород, лужок, низинка, болотце.
Она представила себе улыбающуюся отбивную —
в кровь с молоком загрызу, пусть думает, что ревную.
* *
*
Это был такой дом, такой дом,
такой богатый в Одессе,
такой адвокат в Одессе,
о нем даже писали в прессе,
но это потом.
Они надевали такие платья, такие балы,
они давали такие балы, такие шарады.
И там от еды ломились столы,
и это по тем временам,
когда ничего не доставалось нам,
и там никому никогда не были рады.
Но как там смеялись, как хохотали,
устраивали конкурс на хохот, жена адвоката
смеялась до сипоты, до как закалялась стали,
страшно смеялась, утробно,
и прохожие, перебиравшие улицу мелко, дробно,
умирали от ужаса, воскресали от мата.
А жена адвоката — брюнетка, папильотки, шарлотка —
хохотала всю ночь,
и, говорят, даже хрустальный бокал
треснул, так громко было — невмочь,
такая, значит, у нее носоглотка,
такой, выходит, вокал.
* *
*
Человек советской закалки, ковки, плавки,
будто он не человек вовсе, а труба из стали,
в которую летело всё, каким его воспитали —
советские буквари, тетрадки за две копейки,
буковки вкривь и вкось, косые линейки,
стальные лейки, шайки, цветочки с клумбы,
дружба народов имени патриса лумумбы.
Человек идеи доменной печи, мартена,
мартина идена, автобиографии, члена
партии, кормчего, рулевого,
человек дела, человек честного слова.
У него хата с краю, трава у дома,
у него норма по сбору металлолома,
у него подшивки, ставшие макулатурой,
и железное сердце, прошитое лигатурой.
* *
*
Поперек стола
лежит рыба-пила.
Они разводятся.
Сошлись, а теперь разводятся,
и, как водится,
у них детвора,
не доросшая до стола,
малая малым-мала.
Мама, когда сошлись, раму помыла,
крышу сшила, дранку не скрыла,
муж увидел и не забыл.
Конечно, глаз вон тому, кто помянет,
но он решил, что жить с ней не станет,
пришел с рыбалки, а вышло, что разлюбил.
Теперь, стало быть, делить то, что нажили,
пилить то, что прожили,
у них на всех крыша шитая да чистая рама.
Хороша рыба, да поздно жарить,
малы дети, да можно состарить,
ловись, рыбка, разводитесь, папа и мама.
* *
*
В синем парке, где только и слышно шш-урр, шурр,
живут летучие души в раковинах ушных,
перешептываются во сне, не сбрасывая серых шкур,
не отбрасывая тени, не замечая тварей иных.
По аллее плывет цилиндр, обмыт и обут,
за цилиндром катится пара сырых ушей,
в перепончатом парке никого не бывает тут,
только кот неслышный размять неслышных мышей.