Позже я поняла, что именно было не так. Лицо той женщины, которую я представляла себе, — это было лицо старосветского портрета без рамы, точнее даже, отретушированной в стиле 50-х годов фотографии, большой, скорее настенной, чем настольной. Я нашла эту фотографию уже гораздо позже, через много лет после окончания университета, после бабушкиной смерти, когда убирала в квартире перед тем, как продать ее. Я никогда раньше не видела ни эту фотографию, ни эту женщину, она не была похожа ни на бабушку, ни на маму с тех фотографий, что хранились в бабушкином альбоме. Лицо женщины было круглым, с широкими скулами, на обеих щеках жизнерадостные ямочки, к которым не шла вымученная серьезность выражения лица, неестественного, как на всех постановочных фотографиях. Волосы женщины были уложены в пышную прическу, подколотую шпильками с жемчужинами на концах: жемчужины поблескивали в волосах и в сережках, этот блеск, вероятно, был результатом старательного ретуширования, как и слишком яркий румянец женщины, и ее красные губы.
Возможно, это вообще была какая-то чужая женщина, например мамина любимая киноактриса, популярная в те годы. А возможно, эта фотография попала к нам случайно, но она сразу поставила все на свои места, и теперь я спокойно могла навещать могилу матери, словно могилу совершенно чужого мне человека, как оно, собственно, и было, если разобраться. Теперь я не представляла себе больше эту сцену, как кончики пальцев обеих ног висят в воздухе, недоставая до пола, неестественно напряженные, будто пытаются и никак не могут дотянуться до стоптанных домашних тапок.
С тех пор мы жили с бабушкой вдвоем, так как дедушка умер еще раньше, неожиданно, от более сильного, чем всегда, приступа сахарного диабета. Его положили в больницу, в самую лучшую в городе больницу, у деда всегда все было самое лучшее: он умел как-то это все устроить. И самый лучший в городе врач, который был самым близким другом деда, диагностировал инфаркт. То, что диагноз был ошибочным, выяснилось уже потом, так как лекарства, которые вкололи дедушке против инфаркта, оказались смертельными для диабетика. Все знакомые советовали бабушке воспользоваться связями мужа и устроить скандал, но бабушка только написала своим фронтовым подругам, и они приехали на похороны. Приходил и врач, светило нашего городка и дедов друг. С тех пор он перестал быть светилом, так и не смог простить себе той ошибки, и что-то в нем сломалось. Говорят, он понемногу спился, но точно я этого не знаю, потому что больше он к нам не заходил.