Во-вторых, Софья Андреевна всё-таки родила тринадцать детей. Это, конечно, сейчас кажется ббольшим подвигом, чем в девятнадцатом веке с его чудовищной детской смертностью (у Толстых умерло в детстве пятеро отпрысков) во всех слоях населения, но всё же.
В-третьих, и сам великий писатель вовсе не был удобен в совместной жизни, да и супруга его была вовсе не образец долготерпения. Что уж тут поделать: ад — это другие, если они рядом, конечно.
Итак, Софья Андреевна Берс родилась 22 августа 1844 года в семье врача Московской дворцовой конторы Андрея Евстафьевича Берса и Любови Александровны Берс (урождённой Иславиной). Иногда говорят, что её образование было чисто домашним, но, между прочим, она сдала экзамен на звание домашней учительницы в 1861 году. В 1862-м Толстой сделал ей предложение, и они обвенчались по прошествии недели. Это долгая, сложная, длиной в сорок восемь лет жизнь — от состояния совершенно безоблачного счастья, через отчуждение — до вспышек безумной вражды.
Софья Андреевна, кстати, делала несколько переводов толстовских текстов, а для самого Толстого переводила с немецкого статьи о религии. Она участвовала в помощи голодающим — писала воззвания, составляла отчёты и распределяла помощь — как деньгами, так вещами и едой. Писала сама — правда, проза её заведомо была обречена, но даже будь она сильной писательницей (а сильной она не была), то всё равно была бы сличена с прозой мужа. С соответствующим результатом.
Жена Толстого сочинила множество писем в газеты по разным вопросам, являясь, так сказать, пресс-секретарём. При этом не сказать, что это именно идеальный пресс-секретарь, действия которого выверены
и абсолютно согласованы с начальством. Это самостоятельная фигура, у которой совершенно особое понятие о компромиссе между писателем
и обществом, о дипломатии и стратегии отношений с властью. Позднее она написала множество биографических заметок, в том числе первую биографию Толстого. Она сохранила основной корпус рукописей писателя и сформировала пресловутую “Железную комнату”, средоточие рукописей, первую опись которых она и сделала.
С толстовцами она воевала, к толстовцам Толстого ревновала, и толстовцы платили ей той же монетой. Её упрекали в том, что она не разделяет идей писателя — но поди их раздели. И дело не в том, конечно, что жена писателя обеспечивает охранительную функцию, сберегая дом, быт и достаток.
— Что же, они были, по-твоему, счастливы? — спросил меня в этот момент Директор Музея.
— Ты что? Это был чистый ад. Знаешь, у меня есть приятель-критик, это настоящий Критик, каких сейчас мало. И вот он написал книгу о Толстом, где сказал мимоходом: “Надо было обладать какой-то особой душевной черствостью, чтобы видеть в поступках Софьи Андреевны хитрую волю. Нет, это была темная, иррациональная воля, которая руководила женой Толстого помимо разума, временами просветлявшегося и говорившего ей, что она поступает неправильно, ровно наоборот, чем нужно поступать. И Толстой терпеливо ждал этих моментов просветления, надеялся на них до конца, даже и после ухода”, — вот так. В общем, они были счастливы, а потом доводили друг друга чуть не до самоубийства — мир вообще непрост. Перед смертью Толстого его жену не пустили к нему. Непонятно, кто точно настоял на этом. История эта тёмная.