— Ты, как всегда, держишь какую-нибудь живность в спичечном коробке? Давай сразу и опробуем наш новый аппарат. Мне, признаться, тоже любопытно.
Дементий Порфирьевич, отряхнув с рук остатки гусиного пуха, ставит микроскоп на кухонный стол.
— Нам требуются предметные стекла, — подает голос мальчик, — и, наверное, покровные стекла тоже.
— Ну, я покопался в инструкции. В комплекте имеются и те и другие, но покровные стекла нужны для совсем крошечных, тонких образцов, например луковой шелухи. А мы с тобой будем муравьишку рассматривать. Только как сделать, чтобы он, оставаясь живым, не двигался? Маша, капни-ка на стеклышко чуть-чуть меду из высокой банки. Теперь помещаем зверя в эту каплю. Видишь, лапами шевелит, усами старается — а выбраться хрен! Ну-ка…
Он склоняется над окулярами, медленно вращая черный винт машины, а еще одним винтом — чуть-чуть перемещая прямоугольное стеклышко, помещенное в лапки-зажимы на предметном столике.
— Вот он, наш объект. Ну и урод, полюбуйся!
Непомерная голова муравья, как бы закованная в панцирь цвета старой меди, яростно (а может быть, и отчаянно) шевелит усами, то и дело выпадающими из фокуса, полусферические фасеточные глазки злобно (или беззащитно) поблескивают, угрожающе (или бессильно) шевелятся челюсти — кажется, называющиеся жвалами.
— Как марсианин! — вскрикивает мальчик. — Как скупой рыцарь из музея Пушкина! Но как же он теперь освободится?
— А хоть бы и сдох, жертва науки, — весело говорит Дементий Порфирьевич. — Муравьем больше, муравьем меньше. Павловскую собаку видел на фотографиях? Оттяпали бобику голову за милую душу — а ведь, должно быть, тоже бегал по лаборатории, полаивал, хвостиком повиливал… Ну, давай-ка на время уберем это хозяйство. Помоги мне дров в дом натаскать. Маша, не пора ли ставить гуся в духовку? Не допускай напрасного прогорания топлива.
— Я не хочу, чтобы насекомое умерло, — говорит мальчик. — Может быть, отмыть его от меда?
— Только покалечишь, гуманист недорезанный, или вовсе раздавишь. Лучше отнеси стеклышко на участок и сбрось мураша спичкой на землю. Товарищи быстро приползут ему на выручку, оближут дочиста — и будет как новенький! Можешь и до муравейника дотащить, коли не лень. У них, муравьев, коллектив крепче, чем у людей. И устроен проще — никакой буржуазной свободы, зависти или стяжания, собственности и классовой борьбы. Все равны, все трудятся на общее благо. Позавидуешь!
— Что за глупости ты несешь, Дементий! Сравниваешь нас, людей, с какой-то безмозглой гадостью.
— Сказка ложь, да в ней намек, Маша, — отзывается комендант. — Нам есть чему у них поучиться.