— Почему?
— Да потому прежде всего, что твой Товстоногов — театральный человек. И этим все сказано, этим все объясняется.
— А я что, не театральный?
— И ты такой же. И ты театральный. Вы все, театральные, такие же.
— Какие?
— А вот ты задумайся, проанализируй, как оно все было. Вспомни подробности... И тогда, может быть, поймешь, что я тебе, дураку, сказал.
И я, дурак, задумался. Стал вспоминать...
...Пасмурным осенним ленинградским утром я пришел на очередную репетицию в БДТ. Здесь всегда начинали в одиннадцать тридцать, чтобы дать проспаться Георгию Александровичу и иже с ним. Но мои репетиции на Малой сцене БДТ стартовали в одиннадцать, и я старался никогда на них не опаздывать, как, впрочем, и не приходить слишком рано. Лучший вариант: тютелька в тютельку, без трех минут, — железная дисциплина в этом театре была всегда в цене, знак высшего профессионализма...
Вот я иду через проходную, не подозревая ни о чем, не чувствуя, что это роковой день моей жизни. Служебный вход, далее по коридору мимо пожарной части и одновременно мимо Большой сцены, — вдруг слышу с ее стороны голос Товстоногова:
— Тут расширим... Это выше... А это, пожалуй, уберем...
Я вздрогнул. Батюшки-светы!.. Да ведь это моя декорация!.. То бишь декорация Эдика Кочергина, еще вчера стоявшая на Малой сцене, а сейчас без спросу, без моего ведома,ночью,тайно, стало быть, или с утречка пораньше — перенесенная в Большой зал БДТ!.. И стенки!.. И настил!
И точно: на сцене стоял завпост театра Владимир Куварин, замечательный “профи” своего дела, а шеф подавал ему команды, находясь между рядами, даже столика режиссерского на этот раз не успели поставить — так торопились к одиннадцати успеть!..
Я вошел в зал с перекошенным от недоумения лицом. Сразу мне навстречу бросилась Дина Морисовна Шварц, завлит театра. Обнимает меня, чуть ли не целует...
— Что это значит?
— Тсс, Марк... тш-ш-ш-ш... Не волнуйтесь, все в порядке, я вас поздравляю!
Вот те на!.. Она меня поздравляет!.. С чем же? Этот вопрос и задаю дрожащим голосом:
— С чем?.. С чем вы меня поздравляете, Дина Морисовна?!
— Я так рада за вас... Мы все за вас очень рады... Это будет успех, такой успех... Поздравляю вас, Марк. Вы только не волнуйтесь... Все для вас складывается очень хорошо...
— Да что же произошло, в конце концов? — не выдерживаю я.
Дина Морисовна смотрит на меня сияющими от счастья глазами и наконец объясняет то, что я все равно, хоть тресни, не могу понять:
— Вчера у нас был худсовет. Он принял решение перенести ваш спектакль на Большую сцену.
Я точно помню: она так и сказала — “ваш спектакль”. Но я сразу почуял недоброе: