“Недуг, которого причину давно бы отыскать пора”… Пора, но не отыскали, не берется за это и автор, не беремся и мы: у ничто нет причин, отыскать их невозможно, ничто лежит по ту сторону причин и следствий, понимания и непонимания, разума и неразумия. Тут не только нельзя отыскать причину предмета, но нельзя адекватно мыслить даже сам предмет. Если нечто мыслится как тождественное самому себе, то ничто можно мыслить только как распадение с самим собой, как абсолютную текучесть, бесконечное становление, процесс без цели и результата, как бегство от самого себя по направлению к самому себе.
Если в мир приходит новое нечто, другим от этого тесно не становится и мир в основах своих сохраняется — в мире бесконечно много места для всяких нечто, в этом и заключается его, мира, суть. Если в мир приходит ничто, все радикально меняется. Ничто — не нечто, его границу очертить нельзя, оно не может мирно соседствовать с нечто, у него нет места, оно нигде и потому везде. Мир сдвигается со своих основ, через вещи мира проходят невидимые глазу трещины, все встает под вопрос и ощущает себя стоящим перед лицом смерти. Из мира уходит закон, по которому существование должно соответствовать сущности, мертвецы должны лежать в могилах, тела должны иметь тень, а тени — тела. Бытие рядом с ничто подсекается в своем корне. Когда ничто приходит в мир, бытия уже нет самого по себе, оно делается частью ничто и может быть понято только в горизонте ничто, как его порождение и эманация. Всеобщее и закон рядом с утвердившим себя беззаконием не могут уже сохранять свой характер всеобщего и закона, превращаются в нечто особенное, относительное и по сути беззаконное. Все делается незаконным и законным в одно и то же время. Сплин приводит с собой тотальное отрицание — ничего не рушится, ничего не падает, все остается на своих местах, но все приметно сдвигается, получает новое освещение, наружу вылезает необоснованность, ветхость, легковесность вещей; все не падает, но готово упасть. Онегин своим сплином, невидимым снаружи, тихим и неприметным, подсек корень мира.
Герой сплина — исчадие ада и заслуживает вечного проклятия.
Герой сплина — посланник небес, мировой демиург, уничтоживший то, что подлежало уничтожению. Всеобщее, допустившее ничто, заслуживает своей участи: да здравствует более высокое, новое, молодое Всеобщее!
Герой сплина есть исчадие ада, поскольку посланник небес, и посланник небес, поскольку исчадие ада. Он существует по ту сторону всяких противоположностей — жизни и смерти, разума и неразумия, по ту сторону причин и следствий; он выше всех, потому что не может быть частным лицом, человеком во плоти, он ниже всех — по этой же самой причине, его сплин — клеймо проклятия и печать избрания, он Каин и Авель в одном лице, он страдает, через свое страдание он бесконечно унижен, но столь же бесконечно вознесен, он ненавидит самого себя и бежит от самого себя в то самое время, как себя любит и стремится к слиянию с собой…