— Куда мы пойдем?
— В какой-нибудь сквер.
— А не опасно?
— Но ты же говоришь, на вокзале слишком душно. Хотя, по-моему, нигде не найти свежести.
— Такое впечатление, — сказала она, — что мы все-таки попали в Туркмению. Ну, или по крайней мере движемся по направлению к ней.
Мимо проезжали такси. В темноте белели рубашки, футболки, платья прогуливающихся.
Набрели на скверик, показавшийся укромным. Посидели на скамейке, потягивая теплую газировку; он курил.
— Просто невероятно, как мы далеко уже. Все так быстро. Кажется, еще мгновенье назад были в Москве.
— Ну нет, — возразил он. — От движения сквозь эти просторы болят мышцы. И голова чугунная. Как вагонное колесо.
Она устало улыбнулась:
— Да. Я отлежала все ребра. И копчик отсидела.
— Мы пересекли несколько часовых поясов. Наше время с прежним уже не совпадает.
— На сколько?
— На четыре. У нас там еще светло.
— Значит, мы едем дальше в ночь.
— Чем дальше в ночь, тем больше снов. Поговорка сторожей-пожарников. Кстати, на другом краю уже рассвет. А мы где-то посередине. Так что давай спать.
— Где? зде-есь?
— Ну да. Довольно тихо, листья шелестят. Вроде бы неплохо. Ляжем валетом. На, возьми под голову. А этим укройся.
— И так жарко.
— Ну как?..
— Жестковато.
— Вообще путешественники берут с собой надувные матрасы, но они тяжелые. Шьют сами коврики из кусочков пенопласта. Но это тоже не перина.
У фонаря толклись мотыльки, высветлялись и так-то хорошо видные бабочки. Где-то неподалеку изредка проезжали автомобили.
Послышались шаги. Кто-то направлялся сюда. Но остановился. Постоял и повернул обратно.
Утром по скверу шли и шли люди, взрослые и дети. Дети удивленно таращились на лежащих. Возле скамейки стояли босоножки. Она открыла глаза и в ужасе уставилась на прохожих. Он тоже проснулся, сел. Она зажмурилась.
— Проснись, уже утро.
Наносило запахи сигарет, одеколонов, духов. Она встала, принялась натягивать босоножки, стараясь не смотреть по сторонам.
— Немного заспались, — пробормотал он смущенно. Полез за сигаретами.
— Где можно умыться?
Он поскреб щеку в русых завитках, хмыкнул.
— Может, ты потом покуришь? — не поднимая глаз, спросила она.
— Да, пойдем.
Он курил на ходу. Они пристроились к шествию новосибирцев, вышли на широкий проспект с мчащимися машинами. Между домов над деревьями висело красное солнце.
— Ого.
— Ты думала, здесь ездят на собачьих упряжках?
Она взглянула на него:
— Просто я удивляюсь, неужели вчера мы не заметили, как перешли через эту дорогу?
— Нет, мы идем здесь впервые. Еще целый день впереди. Или лучше провести его на вокзале?