разве они утешат
несказанное горе?
Но у тебя, дружище, остались дети —
единственное по-настоящему дорогое.
Ты будешь для них светом
на непроглядной дороге.
Забытая песня
Нежданно всплыл в памяти слепой Илюша,
исполнитель жиганских песен, тянувший свои рулады в пивнушках в послевоенную пору,
когда еще не водились трибуны, ратующие
за повышение пенсий. И единственной оппозицией были воры.
Для заскочивших в распивочную с размалеванной шалавой
этих забубенных блатарей
и грустил на гитаре незрячий певун,
далекий до славы будущих эстрадных звезд и актерствующих бунтарей.
Перебирая струны печальные,
с бельмами, похожими на слюду,
он жаловался на лихих начальников
и неудавшуюся судьбу:
“Загубили гады, загубили. Отобрали волюшку мою.
Золотые кудри поседели. Знать, у края пропасти стою”...
...Почему я вспомнил спустя много времени
бедолагу Илюшу — с прошлым ли не удается проститься?
Или уходит из-под ног суша,
как в песне слепого артиста?..
Бездомность
У меня вызывает дрожь своей бесприютностью
выметенный под метелку асфальт, особенно если ветер гоняет по нему шумную газету,
мимо урны брошенную. Кажется, это носится твоя последняя надежда на фарт
после проверки таблицы розыгрыша.
Знобит голая панель
и когда холод подкрался тихой сапой.
А ты, как потерянный спаниель,
ноздрями ищешь теплины запах.
Я чураюсь вылизанных, продуваемых тротуаров.
Бегу их с голодной собачьей прытью.
Держусь неухоженных улочек с домами старыми,
где есть подворотни и можно укрыться.
На проселочной дороге
На далеком проселке, укрывшись от нежданного ливня
под козырьком случайной сараюшки, я торчал,
не обремененный ни багажом, ни ответственностью, в ожидании, не занесет ли сюда попутку какая нужда.
Дождь стоял стеной отвесной —
сплошная непроглядная, парующая вода.
Бражно пахло сладковатой прелью,
точно остатками загульного, бесшабашного пьянства.
Я ощущал себя на покинутой параллели,
в неоткликающемся пространстве.
Но меня не смущали ни стылое сиротство,
ни запахи былого пира — я пребывал в каком-то бездумном отрешении.
Ровно преследуемый бедолага, от чуждого, враждебного мира
огражденный линией высокого напряжения.
...Я не обрадовался, когда подле моего укрытия
притормозил отчаянный “жигуленок”, как выбравшийся
из бурливой реки пловец с характером. Шмякнувшись на сиденье по соседству с радушным водителем,
я с грустью посмотрел на оставленную под дождем галактику.
Собачья преданность
Охраняет малину — не подступишься —
крапива — трава кусачая.
Как собаки пастушечьи
вверенный участок.
Выкинула свои рапиры,
жалящие безбожно,
непролазная крапива —
страж надежный.