Илья Бражников.Легализация проституции и культура любви. — “Правая.ru”, 2007, 25 октября.
“Бороться законодательно с проституцией невозможно, потому что это разноуровневые понятия. Проституция — это не древнейшая профессия, как говорят, это древнейший ритуал. Проституток называют иногда „жрицами любви” — это не метафора. Светский закон не может бороться с религиозным ритуалом. Кишка у него тонка. Светскому законодательству без году неделя, от силы 200 лет, а сексуальные ритуалы существуют тысячелетиями. Кроме того, логика развития светского законодательства в Европе ведет его как раз к тотальному легалайзу: легкие наркотики, проституция, содомия, далее педофилия. И если бы мы были обычной демократической страной, и проституция, и гей-парады, и все остальное — давно бы у нас были законодательно утверждены. Но, к счастью, мы не демократическая и не чисто европейская страна и в ближайшей перспективе демократия нам не грозит, поэтому (по крайней мере, пока мы живы) полного Содома здесь не будет. Не дождетесь! Тогда мы возвращаемся к нашей коллизии: противостояние светского законодательства и сексуального ритуала. Если уж бороться, то бороться с ритуалом может только другой ритуал. Поэтому мой пафос не против легализации проституции, а за возвращение христианской культуры и, если угодно, культа любви. Отношения между мужчиной и женщиной священны. Православная церковь это признает. Брак честен, ложе не скверно (Евр. 13: 4), говорит Апостол Павел. Я не против легализации проституции. Я против культуры смерти, убивающей культуру любви. Только любовь делает проституцию бессмысленной и ненужной. Только семейный ритуал любви, с одной стороны, и христианская культура аскезы — с другой, может противостоять сексуальному ритуалу, восходящему к древним демоническим культам”.
Анатолий Вишевский.Интеллигентская поп-культура 1970-х: случай “иронической прозы” (иллюстративные пролегомены). Перевод с английского Ольги Серебряной. — “Неприкосновенный запас”, 2007, № 4 (54).
“Иронические рассказы, печатавшиеся в 1970-е годы в юмористических отделах „Литературной газеты” и „Литературной России”, в журналах „Юность”, „Театр”, „Советский экран”, „Студенческий меридиан” и других изданиях, уникальны тем, что с их помощью устанавливалась особая связь между автором и читателем-интеллигентом. Такая связь, основанная на специфическом родстве читателя и автора, была обязательной для всех без исключения рассказов этого типа, а также для некоторых других культурных феноменов (для монологов Жванецкого, например). <…> Родственность основывалась на „культурном тексте” — именно он стоял за текстом литературным и был хорошо известен всем причастным к интеллигентскому братству”.