являются сотрудниками Компании. — Гул.
Петька набирается решимости и снова делает шаг вперед.
— Брат, — спокойно говорит он. — Мы не знаем даже твоего имени. Как нас нанимали, так и уволили — нечестно. Мы два месяца работали даром… Это несправедливо.
Все ружья ОМОНа в этот момент направлены на него.
— Прошу охрану, опустите ружья! — восклицает шеф.
ОМОН опускает ружья.
— Этот человек сказал правду. Несправедливо! Мир сейчас — это страшное место конкуренции и несправедливости. Я повторю: Компания, на которую вы работали, — банкрот. Не вы и не я виноваты в этом. Но это не меняет дела. Вам важно знать, что будет. Имущество Компании будет перепродано другому владельцу. Из этих денег вам в ближайшее время будет выплачена зарплата. Выходное пособие — увы! — по причине банкротства. Кроме того: Компания, в целях поддержания буровой в рабочем состоянии, приглашает пятнадцать человек продолжить работу, если они выскажут свое согласие.
Какая-то немота накрывает рабочих.
— Вы согласны с тем, что пятнадцать ваших товарищей из ста будут продолжать работу и получать зарплату? — вновь спрашивает шеф.
Молчание.
— Отбирая кандидатуры этих пятнадцати, мы руководствовались принципом социальной справедливости, иначе говоря — семейным положением. Большего, в положении банкрота, Компания не в силах сделать для вас. Мы хотим, чтобы вы это поняли, друзья.
— Мы вам не друзья! Вас-то не обанкротили! — вдруг раздаются несколько разрозненных голосов. — Огласите список! А то и в списке никого не окажется!
— Вы обозлены и думаете, что вас обманывают, — с горечью произносит шеф. — Вам неприятно, что меня не выкинули на улицу вместе с вами. Что ж, я скажу. Я остаюсь здесь до завершения своих функций. Новое руководство уволит меня, как уволило вас. Между нами нет разницы. Понимаете? Мне кажется, не понимаете! Это банкротство — и, значит, все! Ни вас, ни меня здесь больше нет! Только я исчезну отсюда на несколько мгновений позже, с условием, что вы сможете наняться к новым хозяевам, чтобы продолжать работу, а я — нет. Теперь понимаете?
Рабочие понимают, что продолжать разговор — нет смысла. Они гудят уже как-то по-иному… Между ними начинается шевеление, некоторые лезут обратно в автобус. Первым — Федька.
— Вы просили список! — вдруг вскрикивает шеф.
— Да… Список… — вяло отзываются рабочие.
— У меня нет его с собой, но я назову по памяти несколько имен, а вы скажите, правильный ли выбор мы сделали. Итак, известный вам мастер — Петрович. — Одобрительный гул. — Начсмены Широков. — Одобрительный гул. — Агафонов… Сомов…