Это потребность в вере, но такой, которая от тебя не требует большего, чем ты, как человек порядочный и “хороший” и “любящий людей”, и так делаешь. То есть ты хочешь жить как жил — и впрямь неплохо, кому-то в чем-то помогая, никому не вредя и т. д., — только теперь эта твоя нормальная жизнь в “добре и любви” уже называется: ты живешь по вере. В Иисуса Христа. И твоя привычная жизнь безо всяких лишних усилий получает санкцию и статус высокого, спасительного смысла, статус, наполняющий тебя до краев самоуважением. И тебе становится хорошо — от того же самого, что, еще вчера не называясь христианством, было для тебя просто привычной жизнью. А что для этого комфорта нужно? А самая малость — слегка “понизить” и “разбавить” Христа, низведя его до “не столько Бога, сколько в первую очередь — человека”, а затем — до “учителя и праведника Иешуа из Назарета, который ничему новому не учил, а только пришел своей жизнью напомнить всем старые вечные заповеди”.
И все пламенные речения патера Даниэля о прежде всего человечности Христа, его яростное отстаивание этой самой человеческой природы Иешуа как главного, преобладающего над Божественной природой, и помогают этой концепции. Назначение же еврейского акцента здесь так же просто (и слишком просто), как просто (и тоже слишком) назначение Даниэлева “христианства”: человеку очень помогает понять человека Иисуса и пойти за Ним — еще и родство по крови. Значит, лучше других могут уподобиться Ему и пойти за ним — евреи. Сложная по видимости еврейская составляющая книги есть на деле простейший и тем-то эффективнейший в воздействии на читателя проводник главной идеи: в “человеке Иисусе” нам должна быть важнее лишь Его человеческая суть — и едва ли не только она одна, да еще сведенная к нравственному учительству. Это седьмая вода на киселе даже по сравнению с Толстым, настоящим ересиархом, с которым было о чем спорить.
В сущности, Даниэль сам “придумывает”, как ненавистные ему “греки”, свой “богословский треугольник”: берет три точки: евреи — иудеи — христиане — и соединяет их равными линиями, замыкая синхронно в поименованную геометрическую фигуру; а так не получится. Исторически и по содержанию надо было бы ему построить прямую времени и диахронически поставить на ней три точки: евреи — иудеи — христиане. Тогда вышел бы вектор, ось времени, где одно вытекает из другого и переходит в третье. Телеологически, целесообразно ясная ось, ведущая ступенчато ко спасению — от Авраамовой веры в Единого Бога через Моисеевы заповеди и пророческие обетования о Мессии — к вере в сбывшиеся обетования и в Троицу как полное раскрытие Бога Единого в Трех лицах.