такойже, нотой же. И ради этого монархам приходится иной раз поступиться принципами и отречься от кастового, семейного и просто человеческого эгоизма. Работа такая.
Фильм Фрирза вышел у нас в дни 90-летия Февраля, когда в обществе бурно обсуждались причины и следствия крушения Российской монархии. Монархисты кричали о предательстве, либералы тихо цедили про неизбежность, кремлевские пропагандисты вбивали в головы мысль о пагубности и вредоносности любых революционных телодвижений. После просмотра “Королевы” невольно думаешь, что вот сиди у нас до сих пор на троне подобная аристократическая старушка (Хелен Миррен, кстати, по происхождению — русская), жили бы мы в совершенно другой стране. Похожей больше на Англию, а не на Уганду. Но для этого, увы, потребна была в те дни не только иная степень вменяемости монархии, но и другой уровень внутренней свободы подвластного населения.
Миррен в картине Фрирза виртуозно играет драму королевы, которая царствует, но не правит. Форест Уиттакер в “Последнем короле Шотландии” жирными, размашистыми мазками рисует образ властителя, который правит как хочет, но не в состоянии избавиться от мучительных колониальных комплексов. Чего он только не делает! Чудит на весь мир. То требует перенести в столицу Уганды штаб-квартиру ООН, то намеревается сместить с поста английскую королеву, то объявляет войну Америке… Дружит с самыми одиозными “людоедами” типа Муамара Каддафи, людей убивает сотнями тысяч, провозглашает себя царем всех рыб и зверей, но никак не успокоится его сердце — сердце чернокожего капрала Королевских вооруженных сил, сполна хлебнувшего унижений на службе империи.
В отличие от “Королевы”, где хроника и игровое кино стилистически и визуально разведены (вот-де то, что вы помните по репортажам СМИ, а вот как предположительно все было на самом деле), “Последний король Шотландии” целиком снят в квазидокументальной стилистике (дрожащая камера, стремительные панорамы, ворох как бы случайно попадающих в кадр деталей) и поначалу кажется скучноватым. Он похож на сотни виденных неигровых картин об экзотических странах. Африканские пейзажи, африканские пляски, африканские дети, африканский диктатор, увешанный орденами, как новогодняя елка, то произносящий перед восторженной толпой революционные речи, то исполняющий ритуальные танцы, вооружившись копьем и щитом. Форест Уиттакер не жалеет для Амина клоунских красок, но его диктатор от начала до конца не меняется. Меняется восприятие Амина, которого мы видим глазами белого человека — юного доктора Гарригана (Джеймс Маквой).