Накануне возвращения Рассела из его поездки Зоя нарочно не ночевала в его доме. Она оставила ему записочку, где сообщала, что переночует у друзей. Однако в действительности она сняла номер в отеле и провела ночь одна. Полночи Зоя не спала и все думала, не отменить ли свадьбу, пока еще не поздно. Теоретически это было возможно, однако она этого не сделала — сама не зная почему. То есть для себя Зоя нашла удобное объяснение: Рассел так и ждет, что она отменит свадьбу, и именно поэтому она ее не отменяет, исключительно из-за своего бунтарского характера. Но в глубине души она понимала, что дело не в этом. Когда распорядитель объявил: «Жених может поцеловать невесту», — Рассел снова застал Зою врасплох. Она ожидала чисто символического соприкосновения губ и никак не предполагала, что он поцелует ее по-настоящему. Это был не символический жест, призванный скрепить сделку, этот поцелуй лишний раз напомнил Зое, что она только что связала себя с человеком, которого едва знает.
Когда молодожены вышли на улицу, их окружили репортеры. Плотная толпа мешала им пройти к машине. Зоя опустила голову, стараясь, чтобы ее лицо не попало в объективы. Обняв ее за плечи, Рассел прокладывал путь им обоим. В конце концов они, конечно, укрылись в машине, но, даже когда Рассел дал задний ход и стал выезжать на проезжую часть, самые рьяные репортеры еще пытались сфотографировать их через лобовое стекло и окна.
Как только «ягуар» влился в поток транспорта, Рассел повернулся к Зое, потом снова стал смотреть вперед и процедил сквозь зубы:
— Надеюсь, у тебя есть убедительное объяснение.
— Я не обязана ничего тебе объяснять! — возразила Зоя.
— Мне — возможно, но ты не задумывалась, что почувствуют твои родители, когда увидят в завтрашних газетах фотографию невесты, одетой как уличная девка?
Об этом Зоя действительно не подумала, но, когда Рассел указал ей на упущение, она разозлилась на него так, будто это он был во всем виноват. Вместо того чтобы признать ошибку, она принялась оправдываться:
— У меня нет дорогих нарядов! Я надела самое лучшее платье, какое у меня есть.
Рассел остановился на красный свет светофора, и это дало ему возможность повернуться к Зое. Его лицо было искажено яростью.
— Тогда какого черта ты не сказала об этом мне? Слава Богу, я могу себе позволить одеть собственную невесту!
— А я думала, ты стремишься не одевать меня, а, наоборот, раздевать, — съязвила Зоя.
Сигнал светофора сменился, Рассел нажал на газ, чертыхнулся и выпалил в сердцах:
— У тебя чертовски сложный характер, просто невыносимый!