- Зинка, стой! Вы куда её потащили?
Зинка? Так и знал, что в этом прикиде буду на бабу похож. Чёрт возьми, неприятно же! Делаем вид, что не слышим. Топот. Кто-то рывком за плечо пытается развернуть меня к себе.
- Зиновий, твою мать! Оглох?
Поддаюсь рывку, разворачиваюсь на левой ноге, и в удар правой вкладываю всю силу. Возмущённый крик сменяется еле слышным и тонким, почти в ультразвуке, стоном. Терпи, казак, от сапога по яйцам ещё никто не умирал сразу. Для верности пинаю в голову - человек согнулся так, что прилетает точно в зубы. Сочувствую… Андрей жёстче, он не сочувствует, вбивает в окровавленный рот скомканную портянку (когда успел достать?), и вяжет руки за спиной. Уже привычно шарит по карманам, выгребая россыпь патронов. Штук двадцать, это хорошо.
- Куда его теперь?
Оглядываюсь. Как назло ни единого кустика - наверняка берег регулярно вырубают. Но не возвращаться же в покинутую тюрьму?
- Он стоять может?
- А куда денется? - сын тянет упавшего на колени пленника за шиворот. - Эй, друган, сам пойдёшь, или по частям перенести? Борода многогрешная, слышишь меня?
Для убедительности чуть не в глаза финку. Не помогает.
- По щекам похлопай.
Подействовало, взгляд пленного приобрёл более осмысленное выражение. Если панику можно назвать осмысленной. Ну что, допросим?
- Мужик, ты жить хочешь?
Энергичное кивание. Но лучше бы этого не делал - послышалось утробное мычание, и кляп вылетел, вытолкнутый изнутри мощной струёй дурно пахнущего месива. Сотрясение мозга. Значит, мозги есть, уже радует. Бедолаге дали облегчиться и снова затолкали портянку на место.
- Повторяю - жить хочешь?
На этот раз кивнул осторожно.
- Вот и ладушки. Ты кто будешь, десятник, сотник? Ах да, можешь не отвечать. Боеприпасы наши куда дели?
Тот бросил косой взгляд на пристань и мелко-мелко замотал головой, изображая полное неведение. Я что, похож на человека, которого можно спокойно обманывать?
- Значит, не знаешь?
Подтверждает.
- Но когда узнаешь, то расскажешь обязательно, так? Тогда номер мобильника запиши, придурок, звякнешь при случае. Пошли отсюда, Андрей.
Глаза пленника вспыхнули радостью, видимой даже в предрассветных сумерках, но тут же округлились, наполнились болью.
- Я же ничего не обещал? - сын сделал шаг в сторону от падающего тела и сунул нож за голенище. - Так?
Не ответил. Чего говорить, если и так понятно? Достал фляжку.
- Глотни.
- Зачем?
Да… времена и нравы. Я после первого чуть не неделю отходняк ловил, а тут… Или это не первый? Нет, из огнестрельного оружия были… Озлобились мы. К чужим озлобились. Может и к лучшему - своих больше любить будем.