- Готово! - стоя на подоконнике, он изобразил поклон. - Извините, Ваше Высокопревосходительство, но красная ковровая дорожка теперь исключительно для Каннского кинофестиваля. Остальным - хрен с горчицей.
- Швартов лови, балаболка.
- И куда его девать?
- Вяжи за батарею.
Готово, теперь моя очередь. И горечь какая-то на душе. Хотя, если глянуть с другой стороны, вернувшемуся домой Одиссею повезло меньше. ОН застал пьянствующую с гостями жену, а у меня лишь пустота да неподвижное зеркало воды на уровне второй ступеньки лестницы.
- Забирай всё это хозяйство, - киваю в сторону стола, на котором стоит покрытый толстым слоем пыли монитор и ящик системного блока.
- Мой тоже прихватим?
- Нет, мля, водяному оставим.
- Понял, чего… - сын почесал в затылке и опять полез на подоконник, наверное решил подогнать резиновую лодку.
А я зачем-то пощёлкал выключателем, словно надеялся на чудо, и остановился перед дверью в комнату дочери. Эта, в которую влезли через окно, мой рабочий кабинет и библиотека - проходная. Помню, как сердито сопел, сидя за компьютером, когда за спиной то и дело проносились шумные, если не сказать больше, стайки маленьких девчонок. То за куклой, то повисеть на шведской стенке или кольцах, то за губной помадой для покраски когда-то изначально белого кота, то просто так… Сейчас многое бы отдал, чтобы всё это вернуть.
Дверь не открывается - разбухла от постоянной сырости. Толкаю сильнее. Поддалась, распахнулась, сильно ударившись об угол книжного шкафа. Ничего не изменилось. Да и чего могло измениться, если уезжали всего лишь на выходные? На столе фотография в рамочке - моя, ещё со срочной службы, где старший сержант в сдвинутой на затылок фуражке улыбается, заметно гордясь гвардейским значком и тонкой щёточкой усов, положенных по сроку службы. Три дня до школы прапорщиков, восемь месяцев до Кабульского аэродрома.
Фотокарточка повёрнута так, чтобы взгляд с неё был хорошо виден с кровати. По обеим сторонам - почётный караул. Два медвежонка, подаренных на девятилетие. Один морпех, в тельняшке и чёрном берете, другой лётчик, в комбинезоне и шлеме. Заберу… если что - ружьё выкину, а медведей донесу. Хоть пешком.
За спиной шумное дыхание. Андрей, подошедший тихо и незаметно (или это я не услышал, стоя в каком-то оцепенении?), протиснулся мимо, и молча сгрёб игрушки. Одну осторожно погладил пальцем по пуговке пластмассового носа и молча сунул за пазуху, вторую протянул мне.
- Спасибо, Андрюш.
Не ответил. Вздохнул и вышел из комнаты. И за это спасибо - за умение молчать в нужный момент.