Разваливающейся от войны в Алжире экономике советская помощь бы пригодилась. Хотя, конечно, СССР и сам просил за свое сотрудничество немало.
Аргументов "за" и "против" прозвучало уже очень много. И если честно, то президент де Голль все больше склонялся к мысли своего министра финансов. Тем более что русские все больше начинали походить на нормальных людей, отказавшись от призывов к мировой революции и сосредоточившись на строительстве своего собственного общества… Он сам видел это не так давно, когда был в Союзе с официальным визитом в начале пятидесятых.
Вероятно, это нормальный путь развития для революционных республик – за идеалистами приходит Наполеон (в коем качестве французский глава видел Сталина), а за ним – нормализация и либерализация. И хотя Драгомиров либералом не выглядел совсем, политика СССР значительно смягчалась, постепенно отходя от языка воинственных угроз и ультиматумов. Даже по поводу Алжира последнее время от русских не было слышно традиционных осуждающих реплик.
Наконец, в половине десятого президент решился. Прервав недовольное брюзжание своих министров и "больших" промышленников резким хлопком по столу, генерал покачал головой и, набрав воздуха в грудь, громко объявил:
– Я решил.
Кабинет замер. Войти в Союз Экономической Взаимопомощи с Советами и их сателлитами и союзниками было лакомым куском – но это значило серьезно обострить отношения с американцами и их поддакивающими друзьями. Но Америка все больше и больше теряла чувство такта, применяя меры прямого экономического давления. Сложный выбор. И – далеко не очевидный.
Пауза и молчание затягивались, когда, взвесив все в последний раз, Шарль де Голль громко, на весь кабинет заявил:
– Мы согласимся. Это наш шанс вернуть Франции то место в мире, которое она заслуживает. Я думаю, господа, вам стоит подготовить все необходимые документы и конкретные предложения для переговоров с русскими. Все свободны.
Во дворе громко рассмеялись водители, услышав особенно смешную байку в исполнении одного из охранников. Однако их веселье было прервано появлением швейцара за стеклянными дверьми дворца. Он подал знак, после чего расслабленные сотрудники службы безопасности подобралась, а водители, побросав недокуренные сигареты и втоптав их в гравий, разошлись по автомобилям.
Моторы железных коней уже урчали и фыркали, когда появились министры. Швейцар открыл дверь, и члены правительства Четвертой республики спустились во двор, обмениваясь пожеланиями хорошего отдыха и прекрасно понимая, что следующая неделя выдастся более чем напряженной.