– Думаешь, расстреляют? – хозяин дачи бросил на гостя мрачный взгляд.
– Возможно. Если Сам против не будет. И тут приходит время для очень плохой новости. Скорее всего, не будет. Расстреляют. Как Кузнецова и компанию в сорок девятом.
Мне кажется, что я, наконец, понял, кто этот Драгомиров такой. Сам Берия, похоже, еще не понял. Как и Триандафиллов, и Абакумов, и Маленков с Кагановичем. А я – понял.
– В смысле – кто он такой? – недоуменно поднял брови обладатель почетного звания секретаря ЦК КПСС – а именно им был владелец дачи.
– Как он думает, что за его поступками стоит. Что он за человек, короче говоря. За всей этой его маской.
– И?
– Он фанатик. Не обычный фанатик, – прервал готовое сорваться с губ хозяина дачи возражение гость, – а умный, хитрый, беспринципный. И, есть у меня такое подозрение, жестокий до безумия. Когда ему это надо.
Я тут намедни видел его взгляд – ты еще на Украине был, вопрос с Киевским обкомом решал. А мы обсуждали разные вопросы в Президиуме. Еженедельное заседание. И был, в том числе, вопрос про поставку станков из Германии. Драгомиров в бумажки стал смотреть – специально, наверное, чтобы никто глаза не видел. Но он их не сразу опустил. А я как раз на него глядел. Пытался по лицу сообразить, знает он про нас и Булганина или нет.
И честно тебе скажу, Никита, – я видел его взгляд сбоку, с нескольких метров, долю секунды. Но этого хватило, чтобы испугаться. До усрачки, Никита, – гость тяжело вздохнул и добавил:
– Я так никогда не боялся, честно тебе скажу. Даже при Хозяине, даже в тридцать седьмом. Но теперь… Если Драгомиров про нас узнает… – гость покачал головой и замолчал.
– Ты уверен, что тебе не почудилось? Мало ли? Может, весеннее солнце голову напекло? – неудачно попытался пошутить хозяин дачи.
– Уверен. Я тебе еще раз говорю, Никита, по его взгляду, по поведению понял, что он – контролирующий себя фанатик. В лучшем случае.
– А в худшем?
– А в худшем – он съезжающий с катушек психопат. И нам надо придумать, как от него избавиться.
* * *
Кое в чем собеседник Никиты Сергеевича Хрущева был прав на все сто процентов. Богдан Драгомиров ни секунды не сомневался в том, что Булганина и его подельников стоит расстрелять. А потому даже и не подумал, что следует как-то обращаться к суду и просить смягчить приговор. Тем более что он действительно считал себя не вправе влиять на судебные решения.
Да, Драгомиров, пожалуй, был фанатиком. Не из тех, что с горящими глазами льют кровь ради абстрактных идей, нет. Он был прагматиком и рациональным человеком. И прекрасно понимал, что вся эта возня под ковром, все эти попытки устранить его от власти должны быть пресечены, пресечены максимально быстро и жестко.