— Несколько десятков вместе с гобеленами.
— Хорошо. Проследишь, чтобы ни один из них не оказался в покоях Елизаветы.
Паппакода, поколебавшись с минуту, спросил:
— Должен ли я подготовить для будущей королевской супруги какие-нибудь свадебные подарки?
— Да, разумеется! Один только подарок из нашей сокровищницы, но зато очень ценный.
— Диадему? — спросил он.
— Нет! Ни в коем случае! Вели обновить и приготовить колыбель.
— Колыбель? — повторил он как эхо.
— Да. Серебряную колыбельку из Бари. Самое время ей не пустовать. О боже! Что может быть для обоих королей милее той надежды, воплощение которой она сама? Для принцессы это самый подходящий подарок. И это все. Можете уйти. А ты останься, — обратилась она к Марине. — Пригласишь сюда Диану ди Кордона. Но не одну.
— Она хотела поговорить с вами наедине, госпожа!
— Вот поэтому проведешь ее сюда вместе с новой девушкой, которую рекомендовал нам на место Анны маршал Вольский. Как ее зовут?
— Сусанна Мышковская.
Немного спустя они вошли обе: Диана, уже уведомленная Мариной о принятом королевой решении, и родственница Вольского, юная дева со спокойным, приятным личиком.
Диана ди Кордона, стесненная присутствием посторонней, не решилась пасть к ногам королевы, но со слезами на глазах умоляла ее:
— Всемилостивая государыня! Я хочу лишь объяснить, что мне чинится обида. Я служила верно, не нарушила слова и…
— Все ведаю, моя дорогая, причина твоей грусти и повод к жалобе мне понятны, — прервала Бона.
— Но такова воля короля, и я ничего не могу для тебя сделать. Ничего! Разве лишь позавидовать, что вскорости увидишь Бари, а до этого еще Вечный город. Волшебный город!
— Я столько лет провела в Кракове, — униженно просила Диана. — Прошу как милости разрешить мне еще хоть ненадолго задержаться в домике на Флорианской…
— Нет-нет! Такое невозможно! Ты должна уехать еще до конца марта.
— Умоляю, ваше величество…
— Не могу… А впрочем, и не хочу, — добавила Бона уже строже. — Хватит! Не подавай дурного примера, моя дорогая, нашей новой приближенной, Сусанне. А ты запомни! Если я говорю — нет, никогда не настаивай.
— Я поняла, ваше величество, — прошептала Мышковская.
— Хватит! Хватит! Можете уйти. Обе.
Когда они вышли, Марина не могла удержаться от замечания.
— Она была семь лет предана всем сердцем молодому королю. И сдержала слово. Только я знала о домике на Флорианской.
— Верна! Предана! Именно поэтому опасна и не должна оставаться. Бракосочетание состоится по воле короля, уже в первых днях мая. Елизавета не должна повстречаться с Дианой, да и Август должен иметь время забыть потерю, а может, даже отвыкнуть, охладеть. Наконец, надобно помнить…