Вельможи, озабоченные, растерянные, выходили из покоев, а она кричала им вслед:
— А сваты все равно поедут на запад! Во Францию! Сенаторы могут объявить об этом всему миру!
— Хрипя и давясь от злости, она добавила уже тише.
Она, наверное, кричала бы еще громче, если бы знала, что в ту же ночь Лясота отведет короля подземным ходом в Радзивилловы палаты. Лясота, подкравшись, отворил низкие дверцы, внимательно огляделся по сторонам, наконец шепнул:
— Прошу вас, государь!
— Останься, покарауль здесь, — приказал король и вошел в палаты.
В ближайшем же покое его встретила приближенная Барбары Богна и повела за собой. Но, к удивлению Августа, Барбара не выбежала навстречу. Она сидела в самом большом покое, красивая, но испуганная и грустная.
— Где я? — спросил король, входя. — Это не ваши покои… И вы после стольких дней разлуки не встречаете меня? Не бежите навстречу?
— Я так скучала… — призналась она.
— А я? Думал: лучше смерть. Но тогда отчего вы встречаете меня… так холодно.
— Я не думала… Не надеялась… Потому… — прошептала она.
Обняв ее, он спросил:
— Вы боитесь? Чего же? Бог мой! Чего вам бояться, когда я с вами?
— Мой брат, Черный, меня корит, грозится. Говорит, позорю Радзивиллов…
— Ну, в нем-то я уверен. Он предан мне душою и телом.
— Но и Рыжий просил вас, государь, по ночам сюда не ходить. Не хотят бесчестья…
Король помрачнел, нахмурился.
— Скажи на милость, какие чувствительные. А кто еще при жизни Елизаветы меня на охоту заманивал? Уж не Рыжий ли? А кто в Рудник скую пущу, в охотничий замок вас каждую ночь ко мне привозил? Уж не Черный ли? Тогда любовь наша ему не мешала.
— Но, господин мой, злые языки…
— К черту! — воскликнул он. — Я столько слышал о вас от недоброжелателей и завистников — и всем не верю.
— Но чему-то верите? — спросила она огорченно. Король обнял ее еще крепче.
— Любимая моя! Меня воспитал италийский двор, научили прекрасные синьорины. Если бы я сказал, что люблю стыдливый румянец и невинность, это была бы неправда. Я никогда не соблазнял добродетельных наивных девиц.
— Но, государь мой…
— Не слушайте братьев. Они плохие советчики. Не читали ни Ариосто, ни Аретино. А меня очаровала ваша смелость, жар объятий, и то, что в любви вы забываете обо всем… Не отворачивайтесь, не опускайте глаз, вспомните лучше, что нас связывает. Незабываемые ночи…
— О да…
— Безоглядная, шальная любовь…
— Да.
— И при этом нежность, верность до гроба…
— О да, да, господин мой…
— Так что нам сплетни?! Обиды Радзивиллов? Завтра я отправлю ему арабского скакуна, которого он хвалил. Сразу утихомирится.