— В Литву я его больше не пущу. Пусть и думать забудет о Радзивиллах, о венчании тайном…
Слышите, играют фанфары?
— Государыня! Король въезжает в ворота! — доложил камердинер.
Все умолкли, но за окнами раздались крики:
— Да здравствует король! Виват! Виват! Слава королю!
— Его королевское величество… — доложил о прибытии молодого властелина Вольский, и тотчас быстрым пружинистым шагом в палаты вошел Август с несколькими придворными. Сделал вид, а может, и в самом деле не заметил стоящей чуть поодаль матери, потому что голос его пронзил тишину подобно удару бича.
— В часовню!
— Государь! Здесь ее величество… — попробовал было остановить его Вольский.
— Сын мой! Слава богу! Ты вернулся… — сказала, не двигаясь с места, Бона.
— Ехал днем и ночью, — отвечал он коротко и гневно.
— Пред вами, государь, — начала приветственную речь Бона, — самые близкие…
— Вижу, — прервал ее король.
— Преданные вам люди…
— Коль скоро я среди своих, сразу скажу, что думаю, — прервал ее король снова. — Все уже предусмотрено? Решено? Едва я переступил порог-и сразу должен идти, куда меня ведут?
— Не понимаю, что вы хотите сказать, ваше величество, — удивилась Бона.
— Не понимаете? А я вижу здесь, у отцовского гроба, тайный сговор. Государыня вместе с преданным ей воеводою. Тут же каштелян Гурка… Заговор против меня?
— Ваше королевское величество?! — воскликнула Бона.
— Ну что же, тогда я, ваш король, спрошу: где гетман Тарновский? Почему внизу не хотели пустить ко мне канцлера Мацеёвского? Почему не разрешили войти сюда, вместе со мной, сиятельному князю Радзивиллу? Обида, ему нанесенная, — для меня оскорбление.
— Но, государь… — начал было Кмита.
— Князь Радзивилл был со мной! — прервал его король. — По какому праву?..
— Но ведь это Радзивилл! — неожиданно для всех вмешался Фрич. — Ваше величество, не понимаю! Ведь вы же хотели когда-то вместе со шляхтой сломить могущество вельмож, отстранить их от власти?..
— Ну и что еще?! Что еще скажете? — резко спросил Август.
— Вы хотели быть создателем исполненного гармонии справедливого государства, спасти Речь Посполитую. Когда же, как не теперь? Мы полагали, вместе с вами…
— Вы! Всюду вы! Советчики! Опекуны! — злорадно усмехнулся Август. — Что же еще? Почему вы молчите, государыня?
— Потому что у меня нет иных намерений, кроме тех, о которых говорил нам почтенный Фрич, — отвечала Бона спокойно и рассудительно.
— Никаких иных намерений? — подхватил Август. — Почему же тогда, встречая меня, маршал Вольский упомянул о французских послах, с которыми я должен нынче непременно увидеться.