Правая рука его сжалась в кулак.
— Завтра, послезавтра я схвачу их за глотку и вырву у них согласие. Сегодня я пришел… просить. И мне нелегко это, потому что я знаю, что жену мою вы оскорбляете на каждом шагу и другим оскорблять велите. Но за долгие годы я впервые прошу вас, как когда-то в ранней юности.
— Просите — искренне?
— О да! Я говорю вам от души, открыто, как раньше открыто говорил вам: я люблю ее.
— Ну что же! В этом вы преуспели! Вы любили стольких моих камеристок. И краковских мещаночек! — улыбнулась она, скривив рот.
Он не стал возражать, хотя вздрогнул, словно от укола шпагой.
— Да, это было. Но ее я люблю иначе, сильнее. Готов умереть за нее! Она одарила меня таким блаженством, такой радостью, о каких я и не подозревал, не знал, что они есть на свете! Молчите! Не спорьте! Вы способны своим злословием очернить мою любовь, коли захотите. Это — да. Но вам не вырвать ее из моего сердца, из меня.
— Но ведь ты — король, — напомнила Бона сурово.
— Да, король, но еще и человек. И хочу не только величия и славы. Хочу быть просто… счастливым.
— Санта Мадонна! — простонала Бона. — Она отравила тебе кровь. Навела чары…
— Коли так, то я, сын ваш, умоляю! Помогите мне выбраться из замкнутого круга! — воскликнул Август, но королева молчала, и тогда он спросил: — Не хотите, чтобы она носила корону?
— Не хочу. Не могу хотеть этого.
— Значит ли это, что, если я не разорву брачных уз, буду должен отказаться от торжественной коронации?..
Она испугалась.
— Нет и еще раз нет! Неужто ты не понимаешь? Ты — последний из Ягеллонов! Позаботиться о продлении династии — твоя первейшая обязанность. О законном наследнике трона. Матерью его может быть только законная королева. Коронованная. Август взглянул на нее с надеждой.
— Тогда она должна стать ею…
— Я уже сказала — никогда! — крикнула Бона. Он не понял и опять спросил ее:
— На что же вы даете согласие?
— На расторжение тайного брака. На заключение нового брачного союза. Ни на что больше.
Он сказал задумчиво и с горечью:
— Воистину, какое великодушие. Я забыл, что еще в отрочестве слышал от вас совет: «Будь осторожен и холоден. Игра в чувство украшает короля куда больше, чем способность к чувству». Да, это ваши слова, я их запомнил! Вы, кроме власти, никогда, никого и ничего не любили.
— А ты хотел бы, чтобы мать твоя была потаскухой? — вспыхнула она. — Тогда бы лучше поняла твою девку?
Король резко встал, опрокинув кресло.
— Я приехал сюда не затем, чтобы выслушивать оскорбления! — сказал гневно. — Вы и так делаете все, чтобы я, ваш сын, в глазах подданных наших выглядел смешным, жалким ничтожеством!