— Пришлют вскорости, — поспешила успокоить свою госпожу Марина.
— Где письма? Вести из Неаполя о здоровье наместника, а быть может, о трауре?
— Пока нет, — вздохнув, ответила камеристка.
— И никаких вестей из Кракова? — Нет.
— А из Яздова? От дочери Изабеллы, королевы?.. От моих управляющих в Мазовии?
— Тоже нет.
— Нет! Черт побери! Вели позвать Виллани. Быть может, он знает что-нибудь, что могло бы меня развлечь, разогнать застывшую кровь. Ну ступай, да поскорее!
Бона обстоятельно расспросила Виллани о религиозных распрях и деяниях Филиппа в Нидерландах. Не может ли случиться нечто подобное в Неаполе, когда она будет там правительницей?
— Едва ли, — ответил Виллани. — Король обязан установить мир в стране, где еретиков больше, чем католиков и представителей инквизиции, вместе взятых. Он сидит как на бочке с порохом, население требует отмены эдиктов против еретиков, выступает против тирании. У него грозный противник — Вильгельм Оранский, непримиримый враг святой инквизиции, духовного суда, пыток и костров, на которых сжигают грешников — так называет этих несчастных один из великих деспотов и сам великий грешник — испанский король.
— Разве инквизиция в Италии не так строга, как в Мадриде или Антверпене и Брюсселе?
— Нет. Король Филипп говорил, что в Нидерландах еретикам пощады быть не может, без пыток, топора и костров там не обойтись.
— Каково ваше мнение о кардинале Караффа?
— Когда вас здесь не было, ваше величество, он весьма интересовался герцогством Бари как вассальным государством императора Карла. Я даже отправил вам письмо, хотел предупредить вас.
— Меня? — удивилась Бона. — Послали письмо в Мазовию?
— Нет-нет, как и при Дантышеке — в Краков.
— В королевскую канцелярию?
— Как положено, в королевскую канцелярию на Вавеле.
Ее взгляд устремился вдаль, она не видела ни сгибающихся под тяжестью плодов мандариновых деревьев, ни уже успевшей выгореть на солнце лужайки. Перед глазами возник замок, окна канцелярии, за которыми сидели королевские секретари. Кому из них попало в руки письмо Виллани?
Кто смял и бросил его в корзину для бумаг, сочтя сущей безделицей? Неужели сам Август… Да, кто знает, отправил ли Август письмо к ней в Яздов? Санта Мадонна! Оказывается, у нее не осталось на Вавеле преданных друзей, она не может доверять даже королю… своему сыну.
— Жаль, что вы не сказали об этом сразу же по приезде. Я связывала с кардиналом большие надежды, рассчитывала, что он поговорит со святым отцом о разводе моего сына. Значит, Караффа, выполняя волю императора Карла, быть может, ведет двойную игру. Я побаиваюсь этого. Но как мне узнать всю правду?