— А на сей раз мы выпустим их завтра же, здесь на Вавеле. Я приду на состязания вместе со всем двором, как у нас в Бари.
Желание королевы было понято как приказ, и на другой день под вечер, к удивлению всего замка, двор заполнился жаками в пестрых костюмах — не то фокусниками, не то шутами.
Королева смотрела на них с галереи и поторапливала маршала двора.
— Маршал Вольский! Чего мы ждем? Здесь нет никаких боев, одни только маски…
— Это ряженые, ваше величество. Но вот уже несут клетки с петухами.
— Вижу, — сказала она, наклоняясь.
— Бойцы перед вами, государыня! — объявил Станьчик и, скорчив рожу, добавил: — Сколько живу, таких на этих плитах не видал.
Королева глянула на двух напуганных царившим здесь гомоном и вовсе не расположенных к драке черных петухов — у одного из них был на шее красный бантик — и тоже скривила губы.
— И это, по-вашему, битва? — произнесла она. — Без жизни… Как скучно! Этих жалких кур не раззадоришь, не крикнешь: «Возьми его. — А вы, светлейшая госпожа, предпочли бы смотреть, как летят перья и льется кровь? — допытывался Станьчик.
— Да! — отвечала она, на этот раз уже гневно. — Я дочь итальянских кондотьеров и не боюсь крови. Я хотела увидеть настоящее зрелище, а тут… Шуты во дворце и шуты там, внизу… Пойдемте в сад, синьорины.
Она повернулась и пошла прочь, а за нею последовала вся свита. На галерее остался один лишь Станьчик, минуту он глядел на жаков, пытавшихся раздразнить двух черных, не готовых к бою птиц.
Наконец покачал головой и пробормотал:
— Здесь не Италия. Не Бари…
В летний полдень, когда собравшиеся вокруг королевы придворные уже успели высказать комплименты игравшей на лютне Беатриче, Бона спросила Станьчика, насмехавшегося над одним из задремавших дворян:
— Ты обещал прочесть нам нынче какие-то вирши? Что это будет? Стихи пана Кшицкого или поэмы Дантышека на языке латинском?
— Ни то, ни другое, — шут сделал пренебрежительную гримасу. — Я хотел представить вам, всемилостивая госпожа, первое в поэзии славян стихотворение, сочиненное при дворе, о хороших манерах за столом. Рифмованный трактат из прошлого века, весьма потешный.
— Bene. Читай!
С нарочитой серьезностью Станьчик декламировал:
За столом иной, бывает,
Всех локтями задевает,
Расплескав вино чужое,
Извиниться забывает
И, других опережая,
Кус получше добывает.
Он в моем стихотворенье
Не услышит одобренья.
Барышни, от них в отличье,
Вы должны блюсти приличья.
Прочие советы таковы:
Понемногу отрезайте,
Лишку в рот не набирайте
И помногу не глотайте
[1].
Потому что большие куски всегда костью застревают в горле.