— Саго тю! И тебе тоже! Эти южные травки не любят крика.
Август внимательно глянул на мать и спросил:
— А вы, ваше величество, тут не кричите?
— Я? Нет… — Она обернулась к своим придворным. — Право же, у вас нет разума. Того и гляди потопчете грядки… Неужто вам на лужайках приволья мало?
— Я хотела сказать, — вставила словечко Ядвига, — что маршал Вольский не уверен, удастся ли отпраздновать свадьбу Беатриче в замке.
— Не уверен? Вольский? Ведь я ему приказала! — воскликнула Бона гневно.
Королевич, приложив палец к губам, отважился ее предостеречь.
— Тсс…
Сердясь все больше и больше, Бона вышла из-за изгороди.
— Свадебные торжества послезавтра в замке! А потом турнир — во дворе.
Беатриче кинулась целовать ей руку.
— Что он себе позволяет, этот Вольский?
— Говорит, совсем недавно были торжества — присяга на верность, — объясняла Ядвига, — и посему…
— А если я хочу придать блеск этой присяге и отпраздновать свадьбу моей камеристки с польским дворянином?
Королева ждала нового потока благодарностей, но Ядвига, помолчав немного, недовольно произнесла:
— Такое торжество, столь расточительное… Бона взглянула на хмурое лицо падчерицы.
— Не будь завистливой, пиа сага, — ласково сказала она. — Когда король надумает выдать тебя замуж, я, хотя ты мне и не родная дочь, устрою свадьбу не беднее, чем была когда-то у меня.
Танцы, турниры, торжественные шествия… Восемьдесят лошадей под белыми балдахинами и двадцать мулов везли сундуки с моим приданым.
— И столько же поедет со мной в Мазовию? В Варшаву? — спрашивала Ядвига.
— Королевна из рода Ягеллонов достойна и сотни скакунов. О боже! — вдруг спохватилась Бона. — У меня еще столько дел! Бегите! Трава такая зеленая, пышная…
Она поглядела вслед убегающим детям, словно бы досадуя, что они помешали ей любоваться цветущими деревьями. Направляясь вместе с Мариной к замку, Бона говорила скорее себе, нежели ей:
— Празднество, а потом свадьба и турнир. Ах, все здесь трудно, трудно, трудно…
Марина молча глядела, как, повторяя слово „трудно“, госпожа ее каждый раз обламывала ветки росших возле дорожки кустов сирени…
Прямо из сада, но уже без Марины Бона вошла в покои короля.
— Дочь ваша, — начала она безо всякого вступления, — все чаще спрашивает про свое приданое, про будущего мужа. Князь Януш впрямь не подведет? Он и в самом деле просит ее руки?
Сигизмунд уклонился от ответа.
— Из Мазовии недобрые вести, — вздохнул он.
— Какие же?
— Мазовецкий князь не знает меры на пирах и попойках. Развратен, многогрешен. К тому же… Частенько прихварывает.
— Дворцовые сплетни! Поклеп! — возмутилась королева. — Просто нашим врагам не угодно, чтобы узы этой земли с Ягеллонами окрепли.