— Послушаем, что медик скажет, — вмешался канцлер. — Да и придворного, который при князе Януше был, тоже выслушать не грех.
После перерыва Шидловецкий вызвал еще одного свидетеля.
— Говорите, что знаете, — приказал он.
— Я всегда бывал вместе с князем в Радзеёвицах, — начал свидетель. — Я видел не раз и не два наперсницу дочки воеводы, Клишевскую. Говорят, это она, выполняя волю Катажины, наняла убийц.
Двое их было — Петр и Мацей, слуга из Радзеёвиц. Они поднесли князю бокал с отравленным вином. У князя голова закружилась, но, как только в себя пришел, велел учинить допрос.
Подозрение пало на Петра. Его схватили, заточили в башню, тогда он во всем сознался.
— Значит, их схватили и допросили еще при жизни князя Януша? — спросил Мендзылеский.
— По его приказу. Именно. Он не сразу умер, а хворал тяжко. Хочет встать, а ноги не держат, в постель валится. Созвал медиков, да только лекарства не помогли, так и отдал богу душу. Выходит, предательство слуг его погубило, они поднесли ему отравленную чашу, а были будто наивернейшие слуги.
На третий день допроса, к вечеру, когда отпустили последнего свидетеля, канцлер Шидловецкий спросил:
— А как мой медик? Осматривая покойного, нашел ли он следы отравления?
— Ничего не нашел, о чем засвидетельствовал письменно, — ответил Фрич, просматривая бумаги.
— Но если Януш не был отравлен, почему он так быстро покинул этот мир? — удивлялся Кшицкий.
— Сие останется тайной, — пробормотал канцлер и через минуту добавил: — Похорон до приезда короля не назначать. Его величество сам будет вершить суд.
— Хотелось бы знать, что король обо всем этом скажет? — вздохнул епископ Лятальский.
— Не король, а королева, — иронически улыбнулся Кшицкий, но Мендзылеский глянул на него с таким упреком, что новоиспеченный епископ, который был стольким обязан королеве Боне и ее заступничеству, до конца заседания высочайшей комиссии не вымолвил более ни слова.
И все же, как и предвидел поэт-епископ, ссора между супругами в Вавельском замке оказалась неизбежной. Королева, оставшись с супругом наедине, даже не пыталась скрыть своего безудержного гнева. Стоя перед королем, она говорила голосом, подчас переходящим на крик:
— Нет! И еще раз нет! Теперь уж я не прошу, а требую. Велите провести следствие и сурово наказать тех, кто сеет смуту своими россказнями об отравлении князя Януша. Кто это делает? Зачем?
Королевская комиссия в Варшаве сообщает, что никаких подтверждений этому нету. Кто говорит по-другому — лжец! И далее — объявите повсюду, что князь не из-за злых козней сатаны и не из-за людской злобы, а по божьей воле, после тяжкой болезни, с белым светом расстался. И еще — на похороны поедем вместе.