— А?
— Как вы сделали несколько минут назад, когда вы вошли сюда.
— Что же я должен делать?
— Начали вы правильно. Уверенный, хладнокровный. Вы остановились в дверном проеме и начали медленно осматривать зал. Через несколько минут мы отправимся в другой бар, и вы снова попробуете войти… О, еще одна вещь. Вы… немного косолапый?
— Только если я иду слишком быстро.
Она замечает все лучше монахинь в католической школе.
— Значит, вам надо идти медленно. И прежде, чем мы уйдем, давайте попрактикуемся, как вам следует сидеть у стойки бара.
Он посмотрел вниз.
— А с этим-то что не так?
— Вы выглядите… неуклюже. Как лысый гриф, сидящий на дереве. — Она взглянула на его голову. — Прошу прощения.
Конечно, получилось забавно, хоть она и сказала, не подумав.
— Ничего страшного. Так каким зверем я должен стать?
Она сделала паузу, затем щелкнула пальцами.
— Пантерой. Гладкой, мощной, чувственной. Призывно обопритесь бедром о стойку.
Он нахмурился.
— Призывно?
— Да просто обопритесь бедром. Поверьте мне, это будет выглядеть привлекательно. Попробуйте.
Найджел встал и прижался бедром к стойке. Она наклонила голову.
— Вы можете немного расслабиться? Ваше бедро будто приклеено.
Он согнул одно колено.
— Теперь правильно?
— Нет, нет. Посмотрите, как это сделаю я.
Одним плавным движением она соскользнула с табурета и прислонилась к стойке бедром. Откинувшись немного назад, она оперлась локтем и приняла такую позу, будто хотела сказать «Вот и я, смотрите только на меня».
Найджел замер, словно околдованный.
— Теперь вам понятно, что я имею в виду?
— О, да.
Еще бы не понятно! Да его кровь уже кипит! Кимберли выпрямилась.
— Теперь вы попробуйте.
— Знаете, что-то надоело мне здесь сидеть. Давайте пойдем в следующий бар, там и попробую.
Она огорченно поджала губы.
— Поверьте мне, вы прекрасный инструктор.
И Найджел сделал большой глоток, надеясь, что холодное пиво хоть немного охладит его разгоряченную кровь.
Найджел стоял у входа в бар в предместье Лас-Вегаса, вдали от городской толчеи, и не мог понять, почему Кимберли выбирает такие места — она была для них слишком чопорной.
Он вдыхал вечерний воздух, как всегда радуясь, что здесь февраль не такой зверски холодный, как в его родном Бостоне, а больше похож на раннюю весну, напоенную ароматами жасмина и апельсина.
Найджел подошел к двери, взялся за медную ручку и приготовился превратиться в Ники, распутнейшего из распутных.
Бар был более затемнен, чем предыдущий. Тонкие красные лучи пронизывали дымную атмосферу. Старая мелодия Тони Беннетта плыла в воздухе. Глубокий мелодичный голос пел об одиночестве и часто возвращающихся воспоминаниях о прекрасной женщине.