Сто раз хватал он трубку и сто раз швырял ее обратно, не решаясь звонить. (Родители эти еще проклятые!! Спать они, видите ли, рано ложатся!)
Где она? Где!!? Где она в такое время может быть?! Ночью! С кем? Не одна же она по ночам бродит?! С кем-то же! С кем? С кем!!? С кем!!!??? Значит, она еще с кем-то встречается? У нее еще кто-то есть? За этот месяц появился??!!
Он все проваливался, проваливался и проваливался в какую-то черную, ледяную бездну. На сердце становилось все холоднее, пока оно окончательно не превратилось просто в какой-то кусок льда. В целую глыбу!
Тогда он не выдержал. Проклиная все на свете и презирая самого себя за слабость и бесхарактерность, он пулей вылетел из дома, вскочил в машину и помчался к ее подъезду. За рулем ему стало чуть легче. Все-таки он хоть что-то делает. Просто так и дальше сидеть дома и ждать до завтра было уж совсем невмоготу. Невозможно! Немыслимо!! «Стрелы ее — стрелы огненные».
Через 15 минут Рудников был уже у ее дома. Машину он поставил подальше, чтобы Ксения, чего доброго, на нее как-нибудь случайно не наткнулась (это был бы полный позор!), а сам спрятался на лестничной площадке, между вторым и третьим этажом.
А если она уж давно домой вернулась? — вдруг запоздало сообразил он. — И сейчас спит себе спокойненько? Время-то уже полпервого. А я в последний раз в полдвенадцатого звонил.
Но уйти со своего наблюдательного поста было теперь уже выше его сил. Ему легче было здесь всю ночь простоять, чем сидеть дома, ничего не делая, в полном неведении.
По крайней мере, буду хоть знать, что она домой между полдвенадцатого и полпервого вернулась, — решил он про себя. — Если она ночью так и не придет, а утром уже дома окажется.
О том, что будет, если она и ночью не придет, и утром ее дома не окажется, он старался не думать. Сама эта мысль была ужасна.
Он стоял, курил сигарету за сигаретой и неотрывно смотрел в окно. А как же иначе? Отвернешься, и тут она как раз и проскочит! А кто там у лифта на площадке стоит, отсюда не видно. Может, она, а может, кто другой. Можно, конечно, посмотреть потом, на какой этаж лифт поехал (Ксюша жила на 9-м этаже), но полной уверенности все равно не будет. А если выйти посмотреть, где свет загорелся, в какой квартире, то, опять-таки, во-первых, можно ее прозевать, если это все-таки на лифте не она была, а во-вторых, можно потом еще, чего доброго, и у подъезда с ней столкнуться нос к носу. Стыда не оберешься, когда она поймет, что я за ней шпионю. А чего тут не понять? Чего же еще я у ее подъезда ночью делаю? В общем, лучше стоять, смотреть вниз и не шевелиться. Это самое разумное. И шуму меньше — соседи кипеш не поднимут и ментов еще, не приведи Господь, не вызовут: кто это тут в подъезде ночью торчит? киллер, что ль, какой? (ага! киллер, блядь! Арбенин! Отелло! «Если бы у меня был пистолет, я бы тебя застрелил!.. Если бы у меня был топор — я бы тебя зарубил!..» — «А ты меня лучше рогами забодай!») — и ее не прозеваешь.