— Здрав буди, Перунич! — прогудел из горна Огонь. — Признал ли, братучадо?
Парень хрипло откликнулся:
— И ты гой еси, Огонь свет Сварожич! Как же мне тебя, стрый-батюшка, не признать!..
Поднялся, пошатываясь, подошел и обнялся с вылетевшим из горна Огнем. Девка пискнула, закрыла руками глаза. Между тем веприца снаружи прохрюкала:
— Кузнец, отвори!
Кий ответил:
— Рад бы, да засов застрял, не могу. Не обессудь уж.
Змеевне, видно, умишка, чтоб думать, совсем не досталось, одни прихоти:
— Как же я его у тебя заберу?
Кий посоветовал:
— А ты пролижи дверь, где нету железа. Я его тебе на язык-то и посажу.
Перунич подошел к кузнецу, и турья шкура поползла по полу следом, готовая вновь прыгнуть на плечи.
— Сам выйду… Светлену побереги. И вот еще… тебе нес, сохрани…
Он протянул Кию мешочек, но Кий отмахнулся:
— Погоди ты. Мы Волоса выпроваживали, неужто Волосовну не отвадим?
Веприца тем часом лизала дубовую дверь, сопя и плюясь. Дуб, громовое дерево, был ей не по вкусу и к тому же поддавался с трудом. Но вот дыра засветилась. Она всунула язык в кузницу далеко, как только смогла:
— Ну, сажай!
Светозор передал отцу горячие клещи.
— Держи, — сказал Кий и изо всей могуты стиснул слюнявый язык.
Змеевна завизжала так, что впору было оглохнуть. А уж рвалась — мало языка не покинула у Кия в клещах.
— Что с ней сделаем? — спросил кузнец. — Может, в соху впряжем, деревню опашем, чтобы Коровья Смерть не ходила?
— Пусти ее, — сказал Перунич. Кий разжал клещи, и Змеевна без памяти кинулась наутек, на ходу принимая крылатый облик. Светозор усмехнулся:
— Теперь если вернется, так разве у батюшки на хвосте.
Кий нахмурился.
— А ведь правда твоя, поспешать надобно. Вот тебе, Перунич, сапожки. Будет ноги-то по морозу калечить.
Но Перунич покачал головой, глядя на шевелящуюся шкуру. Могучий, красивый парень, чистый отец, только чуть помягче лицом. Верно, в мать, подумалось кузнецу. А Перунич сказал:
— Я опять стану туром, как только выйду отсюда. Я пробовал… на горе Глядень, в святилище. Заклятье на мне. Я сын Богов, но мне с ним не справиться. Я не Бог… я не знал Посвящения…
— Это не беда, полбеды, — отмолвил кузнец. — А ну, дай-ка я попробую!
Шкура наставляла рога, вырывалась, но у себя в кузнице Кий был сильнее. Живо сгреб ее в охапку, скрутил тугим узлом. Светозор подоспел, мигом оковал железными полосами. Вдвоем спрятали ее в мешок:
— Пошли теперь!
У Кия был злой пес во дворе. С черным небом, с тремя черными волосками под челюстью, на обеих передних лапах по когтю выше ступни — волка брал не задумываясь, человека чужого к дому не подпускал. А увидел Перунича — заскулил, на брюхе подполз. И молодой Бог не оттолкнул пса, не шагнул в нетерпении мимо. Нагнулся, за уши потрепал…