В Сибири, на Урале да и в других районах копалухой называют глухарку, от слов копать, копаться. Глухари в поисках мелких галечек для перетирания пищи часто копаются в земле, как курицы, или просто пурхаются в земляной пыли, чтобы избавиться от насекомых, заводящихся иногда в перьях. Такие места называют пурховищами. В тайге их можно встретить часто.
— Жаль, поохотиться нельзя, — сказал я.
— Подожди осени. Сейчас только рыбу можно добывать.
Было начало июля. Пернатые выводили потомство, ягоды в тайге еще не поспели. В эту пору в тайге голодно, и рыба является основной пищей экспедиционного работника и таежника.
Я часто вспоминаю записки одного из молодых участников самодеятельной метеоритной экспедиции 1960 года, очевидно впервые попавшего в настоящую сибирскую тайгу.
По тайге идешь, как по зоопарку, писал он. Можно подойти к сидящему на дереве глухарю, сесть на пенек и выкурить цигарку. Глухарь будет сидеть. Потом не спеша приложишь ружье к плечу и выстрелишь.
Такое вряд ли видят даже эвенки, проводящие все лето в тайге!
Во-первых, сравнение тайги с зоопарком явно неудачно. Во-вторых, молодой человек, очевидно, спутал глухаря с глухаркой. Так, как описано выше, ведут себя только самки глухаря. Глухарь же долго не усидит вблизи опасности. Если рядом притаился выводок, глухарка действительно может долго сидеть на дереве и близко подпустить охотника. Но истреблять копалух, когда они с цыплятами, — это жестокое браконьерство, которое надо преследовать. Неопытный охотник, сам того не замечая, смакует запрещенный способ добычи.
Рыба в Чеко кишит кишмя, писал далее восторженный романтик. По утрам на озере то и дело раздается пыхтение. Рыба высовывает морды из воды. Здесь достаточно взять нож, нагнуться над водой, подкараулить рыбу и пришпилить ее.
Добывать ножом рыбу — это браконьерский способ ловли. Да и, кроме того, ножом можно «пришпилить» только мелочь вроде бычка-подкаменщика, но не крупную рыбу.
Эти охотничьи рассказы были помещены в газете, и многие таежники, конечно, смеялись над их наивным автором. Наша экспедиция, и даже ее бывалые участники, никогда не видела в тайге ничего подобного тому, что описано выше.
К вечеру мы вышли на берег Кимчу напротив нашего лагеря. Нужно было форсировать реку, которая была в этом месте тихой и глубокой. Как же перебраться на другой берег?
Из лагеря притащили для нашей переправы резиновую лодку, надули ее и поставили на воду. Но как теперь переправить ее к нам?
Флоренский первым проявил находчивость. Он вынул из чехла спиннинг и, взмахнув им, перебросил блесну с одного берега на другой. Афанасий прицепил блесну к лодке, привязав к ней и свою леску. Флоренский начал вертеть катушку, и лодка поплыла к нам.