— Так! — воскликнул Кнутас. — Это что-то новенькое!
— Возможно, они с Дальстрёмом продолжали общаться все эти годы, хотя на допросе — его проводили мы с Витбергом — он всё отрицал. Неприятный тип, могу допустить, что он…
— Да-да, но мы не можем основываться на допусках, — прервал её Кнутас. — Ещё что-нибудь есть?
— Я спросила, бывает ли он в конюшне, и мне сказали, что иногда он там появляется. Персонал это подтвердил. А ещё он иногда подвозил Фанни домой.
— Он числится в нашей базе данных?
— Нет. Однако ему неоднократно предъявлялись обвинения в плохом обращении с животными. Раньше их семья владела стадом овец, и закончилось всё довольно плачевно. По крайней мере овцеводством Эриксон заниматься перестал.
— Я хочу поговорить с ним лично. Где он?
— Думаю, что дома. Он живёт в… Ах чёрт!
— Что такое?
— Стефан Эриксон живёт в Геруме, всего в нескольких километрах от места, где нашли тело Фанни Янсон.
— Я в десяти минутах езды оттуда. Выезжаю.
Герум с натяжкой можно было назвать посёлком. Церковь, несколько хуторов, рядом с огромными торфяниками Лойста. Местность здесь была равнинной, но хутор Стефана Эриксона составлял исключение. Дом располагался на холме, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. Хутор состоял из каменного жилого дома с двумя флигелями и большого сарая. Перед домом стояли джип последней модели и «БМВ».
Кнутас позвонил в дверь, внутри раздался лай собаки. Никто не открыл.
Он прошёлся по хутору, заглянул в окна флигелей. Один явно использовался под мастерскую: к стенам было прислонено множество картин. На мольберте стоял холст с начатым женским портретом. На заляпанном краской столе теснились банки с краской, тюбики и кисти.
Внезапно за спиной Кнутаса раздалось покашливание. От неожиданности комиссар вздрогнул и выронил трубку. Мужчина подошёл к нему почти вплотную:
— Чем могу помочь?
Стефан Эриксон, двухметровый здоровяк, был одет в синий пуховик и чёрную вязаную шапку.
Кнутас представился и предложил:
— Давайте поговорим в доме. Начинает холодать.
— Конечно, заходите.
Мужчина вошёл в дом первым. Кнутаса чуть не сбили с ног два добермана, радостно бросившиеся навстречу.
— Вы же не боитесь собак, правда? — спросил Стефан Эриксон, даже не пытаясь успокоить своих любимцев.
Они расположились в комнате, видимо служившей залой. «Неужели в провинции всё ещё остались залы?» — удивился Кнутас.
Стефан Эриксон явно был неравнодушен к антиквариату. На стене висело вычурное зеркало в позолоченной раме. Рядом стояло бюро на изогнутых ножках в форме львиных лап, у стены — помпезный шкаф на ножках-шарах. Пахло пылью и затхлостью. Обстановка напоминала Кнутасу музей.