Грация, конечно, согласилась с ним. Она считала всякое слово, выходившее из его уст, перлом премудрости.
Отыскав зеленую беседку, большую и прохладную, мистер Ворт и дядя Джемс остались в ней курить и пить молочный пунш, и пригласили в свой приют старого дворецкого. Но нельзя было ожидать, что мистер Ворт останется в обществе дворецкого, и мистрис Джемс нимало не удивилась, когда он, попробовав пунш, ушел гулять так же, как и Грация, с ее кузенами. Кузены скоро скрылись из скучного сада в лес, где можно было погоняться за разною дичью и полазить по деревьям, и Грация осталась опять наедине с мистером Вальгревом.
Этот день был, может быть, самым счастливым днем ее краткой жизни, — днем невозмутимого блаженстства. Что за беда, что ее возлюбленный вслед за признанием в своей любви сказал ей, что между ними лежит непроходимая преграда? Придет время, когда мысль об этом приведет ее в отчаяние, но это время еще не пришло. Он любил ее, и в этом заключалось все счастие, какое она могла себе вообразить. Она думала о нем, как о человеке, стоящем несравненно выше ее, она отдала ему свое сердце в детском неведении, что приносит жертву. Жизнь ее была в последнее время очень хороша только потому, что он был близко от нее. Даже когда она считала его равнодушным к ней, ей было достаточно видеть его лицо, слышать его голос. Каково же было ей узнать, что он любит ее, что это высшее, почти невероятное счастье выпало на ее долю? Из всех женщин, которые обожали его — девушка с таким сентиментальным характером, как Грация, способна вообразить, что все другие женщины, встречавшиеся с ее идеалом, не могли не обожать его — из всех женщин он выбрал ее. Непостижимое снисхождение! Безумное сердце все еще замирало от восторга при воспоминании о блаженном мгновении, когда он произнес: «Грация, я люблю вас».
Что же касается мистера Вальгрева, это прогулка по запущенным цветникам и фруктовым садам, со случайными остановками для того, чтобы нарвать роз или набрать земляники на широкий фиговый лист, показалась ему тоже далеко не неприятною, хотя в его чашу наслаждения примешивалась доля горечи и сожаления. Счастливое лицо Грации даже среди роз омрачалось в его глазах страшною тенью будущего. Как ни хорош был этот день, следующий был близко. Как покинуть девушку, так горячо его любящую? Он сознавал, что это будет для него большим испытанием. Но неделю тому назад он смотрел очень легко на свое увлечение и говорил себе, что он менее кого бы то ни было способен горевать при разлуке. Хорошенькие лица были для него не новостью. Он жил между привлекательными женщинами, которые ухаживали за ним с тех самых пор, как его профессиональная карьера стала подавать надежды на богатую жатву в будущем.